Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
Помощник шерифа не ошибся. Новый районный прокурор Кит Тейлор предъявил ему обвинение в изнасиловании с отягчающими обстоятельствами и в покушении на убийство. Секретарь мистера Тейлора Амелия звонит мне каждые несколько дней, сообщает о новой отсрочке судебного разбирательства и задает вопросы о Глории. Знала ли я её раньше? Что она мне сказала? Угрожал ли мне Дейл Стрикленд?
Идите в дом и приведите её мне, сказал он. Прямо сейчас. Не разбудите мужа, который спит наверху, который не спит наверху, и его даже в доме нет. Иди туда, Мэри Роз, возьми девочку за руку, поставь на две ноги и веди сюда.
И я была готова это сделать.
Когда наступает утро, я обхожу дом и везде выключаю свет. Роберта хватит удар, когда увидит, сколько нагорело. Нам не по карману снимать дом в городе, скажет он, особенно в этом году. У нас уже есть дом. Да, но он там, я говорю, и ты хотел перевезти нас в город еще до того, как это случилось, и тогда Роберт напомнит мне, что раньше я любила наш дом и что сейчас ему нельзя быть вдали от стада. На те три дня, когда я рожала сына и отлеживалась, он оставил ранчо на работника, а тот ушел работать на нефтяной участок. У коров в открытых ранках кишели личинки мясных мух, и в ушах, и даже в гениталиях. Роберт потерял пятьдесят голов скота. Годовая прибыль псу под хвост, повторяет он каждое воскресенье, когда приезжает в город с мешочком конфет для Эйми и цветами для меня.
Я говорю, спасибо. Ставлю их в воду, и стоим в разных концах комнаты, – он думает, как я погубила семейную жизнь, а я – что он предпочел бы оставить эту девочку на крыльце и чтобы мы с Эйми стояли за запертой дверью.
По воскресеньям Роберт смотрит на маленького так, словно только что купил призового бычка на аукционе. Несколько минут держит моего сына на коленях, любуется его крупными ручками – руки квотербека, говорит он, – и отдает ребенка мне. Лет через десять, когда сын подрастет и сможет поймать футбольный мяч, скинуть с кузова тюк сена, пострелять змей на ранчо, он станет папе более интересен. А пока он всецело мой.
Когда дети уснули, я даю Роберту пару запеканок на будни, и он сразу уезжает, или мы скандалим, и потом он уезжает. С облегчением слышу, как хлопнула дверь его грузовика и заработал мотор.
Я твердо решила, что мои дети будут расти в городе, в безопасности, но скучаю по небу и по тишине. О том, чтобы уехать отсюда, я начала думать чуть ли не с той минуты, как мы поселились в городе. Не обратно на ранчо, но куда-то, где тихо, как было когда-то на ранчо, – до личинок мясных мух, до нефтяников, до того, как Дейл Стрикленд подъехал к двери моего дома и сделал из меня трусиху и лгунью.
За двадцать шесть лет моей жизни я выезжала из Техаса всего два раза. Первый раз – когда мы с Робертом поехали на медовый месяц в Руидозо. Кажется, это было три жизни назад – мне семнадцать и беременна на четвертом месяце, – но закрою глаза и снова могу вызвать в памяти гору Сьерра-Бланка, сторожем стоящую над городком. До сих пор могу глубоко и медленно вдохнуть и вспомнить сосны, как их крепкий острый запах становился еще сильнее, когда я ломала иголки в кулаке.
Мы вернулись домой через три дня, остановившись по дороге, чтобы осмотреть Форт Стэнтон, и я впервые в жизни заметила, чем пахнет воздух в Одессе, – чем-то средним между бензозаправкой и мусорным баком, полным тухлых яиц. Наверное, если выросла там, не чувствуешь.
Только раз еще услышала я запах этих деревьев – два года назад, когда сказала Роберту, что едем с Эйми на три дня в Карлсбад к старику, моему троюродному брату, о котором он даже не знал. Когда выезжали из города, по радио передали, что в Денвере девять человек погибли из-за утечки сероводорода.
Что такое сероводород, спросила Эйми, и я сказала, что понятия не имею. Кто такой Потрошитель из трущоб?[8] спросила она. Что такое ИРА?[9]
Я переключила на радиостанцию колледжа, и мы послушали Джо Или и Флэтлендеров. В Карлсбаде я не остановилась, поехали дальше.
Эйми, – я посмотрела в зеркало заднего вида, за нами уже пять миль ехал пикап, и отпустила педаль газа, – давай поедем в Альбукерке? Эйми оторвалась от магнитной рисовалки и нахмурилась. Зачем?
Не знаю, увидим что-то новое. Я слышала, там в центре совсем новый «Холидей инн» с крытым бассейном и пинболом. Можем доехать до гор, посмотрим на орегонские желтые сосны.
А купишь мне сувенир?
В этот раз без сувениров, только воспоминания. Слова застряли в горле, и я съехала на обочину, уступить дорогу пикапу. Мерзавец наконец проехал, но поравнявшись со мной, стал сигналить. Я чуть не описалась. Восемь лет назад я показала бы ему палец. Но сейчас рядом со мной сидела дочь – я только стиснула зубы и улыбнулась.
В Одессе любят говорить приезжим, что мы живем в двух сотнях миль от любого места, но до Амарилло и Далласа, по меньшей мере, триста миль, Эль-Пасо вообще в другой часовой зоне, а Хьюстон и Остин чуть ли не на другой планете. «Любое место» – Лаббок, и в хороший день до него два часа езды. А если песок летит, или горит трава, или остановишься поесть в «Дейри Куин» в Семиноле, дорога может занять полдня. А от Одессы до Альбукерке? Четыреста тридцать семь миль, чуть больше семи часов, если не притормозят на пункте контроля скорости под Розуэллом.
Нам как раз хватило времени съесть чизбургер и чуть-чуть поплавать в бассейне перед сном. Пока Эйми лежала в ванне, я позвонила Роберту и сообщила, что мы благополучно доехали до Карлсбада и мой старый родственник бодр и весел. Он буркнул и сказал что-то насчет трудностей с разогреванием куриной запеканки, которую я оставила оттаивать на кухне. Накрой фольгой, сказала я, и поставь в духовку. Мы попрощались, я села на кровать и продолжала смотреть на трубку. Я была беременна на одиннадцатой неделе, и от мысли о еще одном ребенке хотелось повеситься. Роберт хотел сына, может, даже двух, а мне хватало Эйми. Я подумывала о том, чтобы сдать выпускные тесты за школу и, может быть, поучиться в одесском колледже.
В трех милях от нашей гостиницы, на улице, уставленной домами из кирпича-сырца, в шлакоблочно-кирпичном здании, настолько безликом, что оно могло быть и складом нефтяного оборудования, и бухгалтерией, находилась женская клиника. Там не было окон, только дверь из толстого стекла. На парковке могла поместиться от силы дюжина машин и пикапов, а за домом, ничем не укрытый от солнца, стоял складной стол с двумя деревянными скамьями и стеклянными пепельницами, доверху полными окурков. Мы сели за стол, и я объяснила Эйми, что она подождет в приемной, пока я говорю с человеком, который будет делать нам новую мебель для передней веранды – более неинтересной темы я не могла придумать. Мне было назначено на 10.00, но мы просидели на солнце несколько лишних минут. Сомнений в том, что я затеяла, у меня не было, но не было сил оторвать себя от скамьи. Посмотри на этот пикап с петухом, нарисованным на борту, сказала я. Слышишь, где-то жарят мясо? Это что – старушка свинку прогуливает? Когда Эйми сказала, что хочет писать, мы вошли.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
