— Ту реку вспять не обратить, Она иссохла и мертва. За Чары надобно платить, Или исчезнуть без следа. Своею сутью напитай Ты берег Безымянных вод И смело по воде ступай, Веди к Рассвету свой народ.
Казалось, весь мир вокруг застыл подобно кадру в фотоаппарате. Даже ночной ветерок исчез. Не покачнулась ни одна стекляшка на люстре. Занавески висели унылыми складками, а я старалась даже не дышать, захваченная важностью момента. Была готова поклясться, что чувствую, как чары переливаются вокруг нас невидимой радугой. Предсказание отпечаталось в моей памяти так, словно кто-то обвел его через копирку. Хорошо бы ещё понимать о чём оно.
Едва дядюшка Мунк замолчал и все его дополнительные глаза плавно закрылись, вновь став лишь черточками от морщин, как старик вышел из транса.
— Ну, теперь «кошка» довольна? — ехидно спросил он у Безымянного, явно очень гордясь собой.
— Довольна.
Сид одним слитным движением поднялся с дивана и подал мне руку, дабы я тоже встала.
— Пошли, — уже совсем другим тоном обратился он ко мне.
— А как же оплата? — вскинулся провидец, одновременно и заискивающе, и возмущенно.
— В прихожей, — Безымянный цедил слова скупо, даже с каким-то отвращением.
Меня посетило подозрение, что более-менее разговорчивым и оттаявшим Высший бывает исключительно со мной. Для остальных — это холодная каменная глыба, об острые края которой запросто можно порезаться до смерти.
Мы проделали обратный путь до коридора, в котором, к своей немалой радости, прорицатель обнаружил простой брезентовый мешок. Внутри него явно что-то шевелилось.
— Кто там? — не ожидая ничего хорошего, прошептала я в спину сида, так и не отпустившего моей руки.
— Цып-цып-цып, — проворковал дядюшка Мунк, крадущейся походкой приближаясь к нашей «оплате».
Словно почувствовав присутствие хищника, томящееся в мешке существо отчаянно задергалось, издавая характерные жалобные звуки.
Провидец гаденько рассмеялся и, не мешкая, вцепился в хрупкое, беззащитное тельце.
У меня волосы на затылке встали дыбом. Вдруг широкая мужская спина перекрыла мне весь обзор.
— Не надо! — закричала я, но все, что услышала — сначала громкий отчаянный звук то ли писка, то ли шипения, а затем пугающую тишину, нарушаемую ритмичным причмокиванием.
По квартире поплыл запах свежепролитой крови.
— Отойди от двери, Мунк, мы уходим, — приказал старику Безымянный.
Я попыталась выглянуть из-за его спины, но сид умело всё загораживал, умудряясь параллельно вести меня к выходу из этого мерзкого места. Краем глаза, я все же увидела, как провидец деловито вытирает длинные узловатые кисти о замызганное полотенце, послушно отступая вглубь коридора.
Безымянный отворил дверь, и мы вышли на лестничную площадку. Никто из нас не ожидал, что Мунк решится в последний момент выскочить вслед за нами и схватить меня за руку.
— Постой, дитя, я ещё не всё тебе сказал, — только и успел пробормотать он, как тут же был отброшен мощным ударом.
— Слушай песню, — стекая на пол, словно кисель, невнятно сообщил он и постучал по виску.
Я смотрела на него глазами полными шока, страстно желая развидеть его два передних зуба, удлинившиеся сантиметра на три, и растянутый в безумной улыбке широкий окровавленный рот.
***
— Кто он? Что это, черт возьми, за существо? — первое, что спросила я у фейца, едва мы вышли на улицу и направились домой.
Я дрожала.
— Ваурлок.
— Это ни о чем мне не говорит!
Я чувствовала, что если не отвлекусь, то расплачусь.
