Книга Дьюма-Ки - Стивен Кинг

Илзе приезжает на Дьюма-Ки, в «Розовую громаду», ур-ра, онатак рада, и ур-ра, я тоже рад. Джек нашёл мне тучную даму по имени Хуанита,которая прибиралась в доме дважды в неделю, и я попросил её приготовить спальнюдля гостей к прибытию дочери. Спросил, не сможетли она поставить тудакакие-нибудь свежие цветы в день после Рождества. Улыбаясь, она предложиланечто, что прозвучало как «розвенский какус». Моему мозгу, уже освоившемуассоциативное мышление, потребовалось пять секунд, чтобы понять, что к чему. Ия сказал Хуаните, что рождественский кактус придётся Илзе по душе.

В канун Рождества я перечитывал распечатку первогоэлектронного письма Илзе от 23 декабря. Солнце скатывалось к западномугоризонту, оставляя длинный яркий след на воде, но до его захода оставалось ещёкак минимум два часа, и я сидел во «флоридской комнате». Высокий приливперекатывал подо мной ракушки. Звуки эти напоминали и дыхание, и хрипловатыйконфиденциальный разговор. Я провёл пальцем по постскриптуму («У меня естьличные новости»), зачесалась моя уже несуществующая правая рука. В конкретном,определённом месте. Зуд начался в локтевом сгибе и по спирали распространился кнаружной стороне запястья. Становился всё сильнее, и мне так и хотелосьпротянуть левую руку и почесать там, где зудело.

Я закрыл глаза и щёлкнул большим и средним пальцами правойруки. Никакого звука не услышал, но почувствовал этот щелчок. Я потёр руку обок и ощутил, как одно трётся о другое. Положил правую кисть, давно сгоревшую впечи для сжигания отходов больницы в Сент-Поле, на подлокотник стула изабарабанил пальцами. Никакого звука, только ощущение: прикосновение кожи кплетёнке. Я мог поклясться в этом именем Бога.

И тут же мне захотелось рисовать.

Я подумал о «Розовой малышке», но она находилась слишкомдалеко. Я прошёл в гостиную и взял альбом «Мастер» из стопки, что лежала накофейном столике. Большую часть необходимого для рисования я держал наверху, нонесколько коробок цветных карандашей оставил в ящике письменного стола, вот иприхватил одну с собой.

Вернувшись во «флоридскую комнату» (которая для менянавсегда останется верандой), я сел и закрыл глаза. Прислушался к работе волнподо мной: они поднимали ракушки и выкладывали из них новые картины, и каждаяотличалась от предыдущей. При закрытых глазах шорох этот ещё больше напоминалмне разговор: вода шевелила временным языком по земле. И сама земля былавременной, потому что, в геологической перспективе, Дьюма не моглапросуществовать очень уж долго. Ни один из островов Флорида-Кис не мог: раноили поздно Залив поглотит их и создаст новые, на другом месте. Возможно,вышесказанное относилось и к самой Флориде. Полуостров чуть выступал из воды,словно временно отданный в пользование людям.

Ах, но звук этот так успокаивал. Гипнотизировал.

Не открывая глаз, я нащупал распечатку электронного письмаИлзе, провёл по нему подушечками пальцев. Проделал всё это правой рукой. Потомоткрыл глаза, отбросил распечатку в сторону рукой, которая у меня действительносуществовала, положил альбом на колени. Откинул обложку, вытряс на столик,который стоял передо мной, все двенадцать ранее заточенных карандашей «Винус»,взял один. Вроде бы я собирался нарисовать Илзе (именно о ней я и думал, не такли?), но побоялся, что получится ужасно: с того момента, как вновь началрисовать, я ни разу ещё не пытался изобразить человеческую фигуру. Нарисовал яне Илзе, и получилось не так уж ужасно. Нет-нет, ничего удивительного, и ужточно не Рембрандт (и даже не Норман Рокуэлл[30]), но получилось неплохо.

Я нарисовал молодого человека в джинсах и футболке«Миннесотских близнецов».[31] На футболке был номер 48, но мне он ничего неговорил. В прошлой жизни я, как мог часто, ходил на игры «Миннесотскихволков»,[32] но не относил себя к бейсбольным фанатам. Я знал, что светлыйоттенок волос молодого человека — не то, что нужно, но имеющиеся в моёмраспоряжении карандаши не позволяли добиться русого, ближе к каштановому,оттенка. В одной руке он держал книгу. Улыбался. Я знал, кто это. Он и былличными новостями Илзе. Об этом нашёптывали мне ракушки. Когда прилив поднималих, переворачивал и снова бросал. Обручена, обручена. У неё было кольцо, сбрильянтом, он купил его в…