— Хватит, пожалуй. Давай помогать.
Столяров смахнул с лица пот и стал заправлять камеры в отсеки самодельного плавсредства. Через два часа, ближе к полуночи, плот, можно сказать, был готов.
— А парус? — Спохватилась девушка.
Капитан молча бросил на землю туго упакованный ранец — это был парашют, неизвестно как оказавшийся здесь.
— Под ним и поплывём. Готовы?
— Готовы.
— Грузимся.
Мужчины легко подхватили плот на плечи и понесли к воде. Послышался сочный шлепок брезентового днища по воде. Затем стали торопливо грузить припасы: два бидона с водой, столько же ящиков с консервами. Четыре самодельных весла, вырубленные дядей Ваней, оказавшимся мастером на все руки. Не забыли и мачту, сооружённую из раздвижной антенны армейской радиостанции, и, конечно, оружие. Его, брошенного за ненадобностью, а так же оставшегося от погибших в давке, было полно.
Владимир, наконец, разжился настоящими патронами к своему «маузеру» и подобрал новенький «ППД» с двумя запасными дисками. Нашлись и гранаты. А ещё — немецкий ножевой штык. Кто-то расстался с трофеем. Плоское лезвие лётчик приспособил по примеру брата в сапог. Кстати, форму они тоже сменили. Брошенного имущества было неимоверное количество, и найти себе сменное обмундирование и сапоги оказалось самым простым….
— Всё. Отходим. Бриз начинается. Попрыгали!
Все дружно перевалились через борт и, устроившись поудобнее, взяли в руки вёсла. Столяров с силой сделал первый гребок, за ним вразнобой заработали и остальные.
— Стоп! Так не пойдёт! Олег, Саша — на «раз», мы с дядей Ваней на «два». Аня, давай счёт.
— И раз, и два…
Плот медленно двинулся к выходу из херсонесской бухты. Капитан рассчитывал, что, выйдя из-под прикрытия берега, он сможет поставить парус и за темное время суток уйти подальше, чтобы их не было видно. А там, в море, уже сориентироваться по чудом уцелевшему компасу и взять курс к берегам Грузии.
Но жизнь вносит во все, даже самые лучшие, самые надёжные планы свои коррективы. Так и у них до рассвета удалось отойти от берега всего километров на пять. Как назло, на море царил мёртвый штиль, а на вёслах проплыть те немногие сотни километров которые отделяли новоиспечённых мореходов от цели — было почти невозможно. Хотя ещё до революции один из грузинских пловцов проплыл от Батуми до Сухуми. А может, наоборот. Но это был спортсмен, а лётчики были измотаны многодневным полуголодным переходом по вражеским тылам, и самое страшное — осознание того, что их бросили, что высокие начальники оставили столько людей на произвол судьбы, угнетало их больше всего…
Солнце пекло невыносимо. Лучи отражались от волн и слепили глаза. Мучила жажда. Пусть вода и была пока в достатке. Но, видя, как медленно их плот движется к цели, Владимир ограничил выдачу драгоценной жидкости, и теперь все страдали от сухости во рту и металлическом привкусе на языке.
— Спасибо союзникам за «студебеккер». А то на чём бы мы сейчас плыли?
— Смотрите!!!
Вдалеке показалась тёмная точка, медленно дрейфующая на волнах. Её несло прямо на их самодельное судёнышко. Примерно через час удалось разглядеть, что неизвестной точкой был большой ял. Но самое страшное, что над шлюпкой кружилась стая чаек… С криком они носились над ней, опускались внутрь и что-то клевали, кричали и дрались, сидя на бортах… Столяров понял, что это значило…
— Аня, отвернись, не смотри туда!..
Весь ял был залит кровью… Исклёванные жёлтыми клювами белоснежных чаек, на дне грудой лежали люди. Недвижимые. Мёртвые… Сашка ухватился за борт, и Олег перепрыгнул через борт… Затем вернулся назад, неся в руках небольшой анкерок с жидкостью. На его дне ещё что-то плескалось. В другой руке болталась кожаная офицерская сумка.
— Проверь, может, живые остались? — Глухо выдавил из себя капитан.
— Нет. Их похоже, из пулемёта расстреливали… В упор.
— Отчаливаем…
Когда страшная находка осталась далеко позади, Володя пошевелился. До этого все сидели, просто застыв на месте.
— Так, четыре камеры по бортам разверните вентилем вниз. Если что — ныряем, и снизу воздух сосём.
Мужчины молча стали выполнять приказ. А капитан открыл планшет. Первое, что он увидел, это карта. Торопливо сориентировавшись по солнцу и часам, нашёл примерное место их нахождения.
— У меня новости, и неплохие. Если верить расчётам, то мы сейчас находимся на траверзе Феодосии.
— Что?
— Напротив Феодосии. Если опускаться от неё вниз по карте, то мы как раз напротив.
— И что это нам даёт, товарищ капитан?
— Это значит, что половину пути мы проделали… По такому случаю разрешаю по дополнительной кружке воды!
Обычная вода… Она льётся с неба. Течёт по земле. Мы не обращаем на неё особого внимания. А вы пробовали хотя бы один день не пить? Вообще? Не есть супа, ничего жидкого, только кусок сухаря, и стакан воды за весь день, да ещё при жаре в тридцать градусов? Попробуйте… Хотя бы один день…
Капитан ошибался. На самом деле их отнесло назад, к Севастополю…
— Смотрите — корабль!
— Корабль!
— Ура!!!
Столяров поднялся во весь рост. Хоть это было нелегко на мягком брезенте, вдавливающемся под ногами, но ему это удалось. На неизвестном судне тоже заметили путешественников и резко изменили курс. У носа вырос белый бурун, и корабль стал быстро набирать скорость.
— Торпедный катер! Нас сейчас спасут!
— Все за борт! Быстрее! Под плот и дышать из камер! Аня, оставайся здесь и ничего не бойся! Ну же!
Подхватив оружие мужчины перевалились через борт и скрылись под водой. Через мгновение на поверхности стали появляться пузырьки от их дыхания. Владимир, прячась за бортом, тихо шептал:
— Анечка, солнышко, ты прикинься, что одна тут. Это фашисты. Наверняка они захотят, ну, сама понимаешь. Но ты не бойся. Мы тебя в обиду не дадим. Это — единственный шанс на спасение.
Девушка молча кивала…
Остроносый «Люрсен»[9]сбавил ход. Там разглядели в бинокль, что на плавучке кроме одной женщины никого нет. Столяров рассчитал верно — немцы захотели поразвлечься… Под водой было слышно очень хорошо. Вначале буханье винтов, затем всё стихло. Только стучал двигатель на холостых оборотах. Затем команды на немецком языке, слабое Анино «не понимаю», «спасите»… Шлёпнулась верёвка об воду, донёсся смех матросов, впрочем, не смех. Смехом это назвать было нельзя. Скорее — гогот. Животный, не оставляющий никаких сомнений в судьбе девушки… Немцы уже не сомневались, что русская санитарка одна…
Откуда только силы взялись: ухватившись за свисающий с борта канат, Владимир буквально вылетел из воды и оказался на палубе. Покатился в сторону сбитый ударом в челюсть длинный немец в трусах, захлебнулся кровью второй, пытаясь выдернуть штык из горла. Капитан перекатился и снял выстрелом из «маузера» в живот пулемётчика. Треснул ответный выстрел из карабина — мимо! Пуля взвизгнула, отрикошетив от стойки торпедного аппарата. Хлопнули два выстрела из нашего «нагана». Дядя Ваня разрядил диск своего «ППД» прямо сквозь козырёк рубки, и со стоном свалился на палубу — из люка ему выстрелили прямо в живот…
