Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
Утром 21 июня исчезновение королевской семьи было обнаружено. Хотя Людовик оставил в своих покоях рукописную декларацию, где объяснял отъезд правом конституционного монарха на свободное перемещение по стране, депутаты Учредительного собрания скрыли этот документ от широкой общественности и объявили, что король похищен. Власти разослали во все стороны курьеров с приказом задержать его, если он где-либо вдруг объявится.
В тот же день, 21 июня, около 20 часов Жан-Батист Друэ, почтмейстер городка Сен-Мену, опознал короля в пассажире проезжавшей кареты и по приказу своего муниципалитета поскакал в местечко Варенн, расположенное далее по дороге, чтобы там организовать задержание венценосных беглецов.
Королевская карета по пути сломалась, из-за чего прибыла в Варенн с большим опозданием. К своему удивлению, Людовик не обнаружил на месте кавалерийского отряда, который ему должен был прислать маркиз де Буйе. Незадолго до прибытия кареты командир этих кавалеристов, прождавший впустую несколько часов, увел их, решив, что замысел потерпел неудачу. Путешественники остановились в Варенне на несколько минут, пытаясь выяснить у местного сеньора, куда делись военные, и промедление это оказалось роковым. Примчавшийся следом Друэ поднял местные власти. Ударили в набат. Национальная гвардия перекрыла дорогу. Беглецов вынудили покинуть карету и пройти в бакалейную лавку. В Париж отправили гонца с известием о том, что король задержан.
Однако, прежде чем из столицы пришло распоряжение о дальнейших действиях, 22 июня около 6 утра в Варенн прибыл еще один отряд гусар, отправленный маркизом де Буйе. Командир попросил у короля разрешения атаковать толпу, чтобы расчистить беглецам путь. Людовик отказался, в очередной раз убоявшись предпринять решительный шаг. Драгоценное время было упущено. Два часа спустя из Парижа приехали представители революционных властей и повезли королевское семейство под конвоем обратно в столицу. На протяжении всего пути кавалькаду молча провожали взглядами тысячи крестьян и горожан, вышедших к дороге посмотреть на плененного монарха.
Брат короля, граф Прованский, оказался более удачливым. Он в тот же день, что и Людовик XVI, бежал из Парижа по другой дороге и без приключений добрался до границы Австрийских Нидерландов.
Вареннский кризис
Известие о бегстве Людовика XVI вызвало всплеск антимонархических настроений в «левой» части политического спектра Франции. Если до того ни один сколько-нибудь влиятельный политик не считал возможным высказываться в пользу республики, то теперь «левая» печать стала активно муссировать эту тему. Клуб кордельеров и вовсе потребовал отдать короля под суд.
Однако в Учредительном собрании депутаты-конституционалисты взяли короля под защиту, заявив, что он был похищен. Они не хотели углублять кризис и ставить под угрозу плоды своей работы над конституцией. Такая позиция привела к расколу Якобинского клуба. Если изначально тон в нем задавали именно депутаты, то со временем благодаря тому, что членом клуба мог стать практически любой «патриот», заручившийся соответствующими рекомендациями, среди якобинцев выдвинулись новые лидеры, значительно более радикальные, чем парламентарии. Политические настроения большинства членов клуба, не принадлежавших к депутатскому корпусу, оказались значительно «левее», чем у законодателей. Вареннский кризис высветил кардинальные противоречия между теми и другими. В результате умеренные политики покинули Якобинский клуб, чтобы образовать новый – в бывшем монастыре фельянов. Соответственно их впредь стали называть фельянами. Однако, как показали дальнейшие события, своим исходом из Якобинского клуба умеренные совершили крупную политическую ошибку. Они тем самым добровольно уступили своим оппонентам узнаваемый политический бренд и замкнутую на Якобинский клуб сеть филиалов – провинциальных революционных обществ, ранее объявивших себя братскими по отношению к якобинцам. Получив в свои руки столь мощное оружие, новоявленные республиканцы использовали его для формирования общественного мнения по всей стране в выгодном для себя ключе. Клуб же фельянов так и останется всего лишь кружком единомышленников.
После того, как Учредительное собрание 15 июля объявило монарха невиновным в побеге и возложило всю ответственность за происшедшее на его окружение, Клуб кордельеров призвал граждан провести 17 июля на Марсовом поле сбор подписей под петицией с требованием об отречении короля. Городские власти манифестацию запретили. Тем не менее в назначенный день на поле собралась возбужденная толпа. Правда, лидеров самих кордельеров в ней не было: спровоцировав массовое выступление, они предпочли держаться от него на безопасном расстоянии.
Случайно под трибунами, построенными для праздника Федерации, кто-то заметил двух бродяг. Их сочли агентами пресловутого «аристократического заговора» и линчевали на месте. Узнав о пролившейся на Марсовом поле крови, туда направился мэр Парижа Байи в сопровождении генерала Лафайета с отрядом национальной гвардии. Мэр нес развернутый красный флаг, что означало провозглашение военного положения и готовность к применению чрезвычайных мер. Однако в ответ на требование разойтись из толпы полетели камни. Национальные гвардейцы открыли беспорядочный огонь, убив, по разным сведениям, от 12 до 50 человек. Собравшиеся на поле бросились врассыпную.
Вслед за этим власти произвели аресты некоторых «левых» активистов и запретили ряд наиболее радикальных газет. Клуб кордельеров временно закрыли. Марат и Дантон бежали в Англию.
Конец Учредительного собрания
Избавившись от «левой» внепарламентской оппозиции, Учредительное собрание поспешило закончить работу над конституцией и 3 сентября 1791 года наконец утвердило ее полный текст. 14 сентября король одобрил основной закон и присягнул на верность ему. В тот же день Учредительное собрание приняло декрет о политической амнистии, провозгласив Революцию завершенной. 30 сентября Собрание закрылось.
Однако объявить об окончании Революции оказалось гораздо легче, чем действительно положить ей конец. Тем более что авторы конституции сами лишили себя наиболее эффективной возможности обеспечить сохранение установленного ими порядка. За четыре месяца до своего роспуска они, поддавшись на демагогический призыв Робеспьера продемонстрировать бескорыстие, постановили, что ни один из них не будет избран в следующее Национальное собрание – Законодательное. В результате ни для кого из новой генерации депутатов конституция не являлась собственноручным творением, результатом двух лет упорного труда. Напротив, большинству из них она будет казаться лишь досадной помехой в перекройке страны по своему разумению – конечно же, более высокому, чем у предшественников. А это означало, что спрос на революционные методы преобразований никуда не исчез.
Глава 4
Конец монархии
Законодательное собрание
1 октября 1791 года Законодательное собрание приступило к работе.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
