— Садись, — Лиза из вежливости кивнула на соседние качели и предложила поделиться пирогом.
Степан сначала нахмурился, приготовился отнекиваться, но потом кивнул. Мол, ладно, сяду на ваши качели. И пирог, так и быть, возьму.
Лиза откусила кусочек, чтобы мальчишка доложил Татьяне, что она поела. И вдруг поняла, какая голодная. Сама не заметила, как умяла свою половину. Тесто таяло во рту. И начинка не подкачала. Не жирная, но сочная. Самое то! Мальчишка тоже быстро прожевал пирог и внимательно посмотрел на Лизу. Он явно хотел что-то спросить, но стеснялся. Уж не про глюки ли? Детям такие вещи любопытны.
— Говори. Не смущайся, — разрешила Лиза.
Все равно ведь не удержится.
— Думаете, вы это… того… ну, в смысле, не в себе?
Степан вжал голову в плечи, прекрасно осознавая, что говорит нехорошие вещи.
— А ты как считаешь? — спросила Лиза, борясь с желанием разреветься.
Ох уж, эта детская непосредственность.
— Не хочется верить, — признался мальчишка со вздохом. — Потому что тогда и я… ну, того.
— Почему?
Разговор становился все безумнее.
— Ну… — Степан всхлипнул. Горестно. Совсем по-детски. — Я ж тоже Сашу видел.
Лиза вовремя схватилась за поручни. Тело соскользнуло вниз. Хотя все равно пришлось несладко. Качели саданули аккурат по копчику. А тарелка приземлилась на босую ногу. Спасибо, что не разбилась и не порезала.
— Ты издеваешься? — спросила Степана строго.
На глаза выступили слезы. От боли и обиды.
Мальчишка замотал головой.
— Нет. Я видел. Клянусь! Вы ей про Буратино читали. А я игрушки в телефоне показывал. Когда мы в последний раз гуляли, она коленку ободрала. Из-за меня. Мы в догонялки играли. Она упала. Вон там.
Степан показал на цементную дорожку по соседству с детской площадкой, а Лиза молчала. Язык отнялся напрочь. Так все и было. Сашенька упала, пытаясь догнать Степана. Слишком старалась, а у шестилетней девочки и десятилетнего мальчишки
— разные весовые категории. И об этом Лиза точно никому не рассказывала. Степан попросил. Опасался нагоняя от Татьяны или Анатолия Антоновича за травму девочки.
— Не знаю, почему все Сашу забыли, — проговорил мальчик горько. — Но я помню.
Лиза отодвинула тарелку в сторону — на траву, и снова села на качели. Голова шла кругом. Ох, может, и этот разговор ей мерещится? В самом деле, не бывает же так, что существовал человек, а потом исчез. Все о нем забыли, кроме двоих. Бред. Точно бред. Но и одинаковых галлюцинаций не бывает. Но какие тут еще могут быть объяснения?
— Добрый день.
К качелям шел Влад. В джинсах и футболке. В свете солнца загорелая кожа казалась бронзовой, а волосы переливающимися сотней золотистых огоньков.
— Здрасьте, дядя Влад! — Степан широко улыбнулся.
А Лиза с трудом выдавила слова приветствия. Встреча ни капли не обрадовала. Теперь он считает ее сумасшедшей. И истеричкой. Хуже не придумаешь.
— Пострел, окажи любезность, оставь нас с Лизаветой наедине. Для взрослого разговора.
Глаза мальчишки стали хитрющими. Мол, знаем мы ваши взрослые разговоры.
— А на лодке покатаете?
Влад кивнул, соглашаясь на взятку. Степан просиял. Подхватил пустую тарелку с травы, сунул термос подмышку и умчался восвояси.
— Как себя чувствуешь сегодня? Физически? Про эмоции и так все ясно.
Лиза чуть не вспылила. Что именно ясно? Что по ней дурдом плачет? Но сдержалась. Начнет орать, докажет несостоятельность. Глупо это.
— Нормально, — пробормотала она, надеясь, что ответ устроит Влада, и он отстанет.
Лиза устала от общения. Хотела посидеть одна, называется….
— У тебя есть купальник? — задал Влад неожиданный вопрос.
— Да, но…
— Отлично. Тогда пошли. Переоденешься и на озеро. Есть дело.
— Ты же вроде поговорить хотел?
— После и поговорим.
— После чего?
Влад подмигнул.
— После дела. Поверь, ты станешь гораздо восприимчивее к разговорам на неординарные темы.
На языке вертелась грубость. Грубость совершенно Лизе несвойственная. Послать бы все и всех куда подальше. И добровольно сдаться психиатрам. Пусть хоть в смирительную рубашку спеленают. Главное, чтобы это безумие прекратилось.
Ей и так плохо, а Влад лезет с купальниками и неординарными темами!
Но с другой стороны, Лиза хотела побыть с ним рядом. От него шла жизнеутверждающая энергетика. Лиза, как вампир, жаждала подзарядиться.
— Ладно. Купальник, так купальник.
Она спрыгнула с качелей, проигнорировав руку Влада, и зашагала в сторону дома. По дороге, как нарочно, встретилась Аксинья. Глянула сердито, исподлобья, но Влад ловко схватил ее за локоть, притянул к себе и что-то шепнул на ухо. Девчонка надула губы, но смягчилась. Мол, так и быть, иди, разрешаю.
— Я категорически не нравлюсь твоей дочери, — проговорила Лиза на подходе к домику.
— Ей никто не нравится, — ответил Влад, помрачнев. — Полмира бы сожгла, была б возможность. Увы, я не в силах дать ей то, что она хочет. И никто не сможет.
Лиза не рискнула спрашивать, что все это значит. Оставила Влада на веранде и пошла переодеваться. Достала из шкафа купальник, с сомнением поглядела на него. Конец лета не лучшее время для водных процедур на свежем воздухе. Да и вообще вся эта затея Влада неуместна. Не до дефиле ей в купальнике сейчас. Пусть и в строгом, закрытом.
Однако, облачившись в него, Лиза изменила мнение. Оглядела себя в зеркале, и настроение улучшилось. Появилось предвкушение чего-то особенного. Точнее, даже не ощущение, а намек на него. Лиза невольно провела ладонями по стройному телу. Представила себя и Влада, лежащих у озера на одеяле и нежащихся под солнцем. И тут же выругалась. Ну что за глупые мысли? Только что помирала от безысходности, а стоило красавчику нарисоваться и поманить за собой, сразу разомлела.
Да что такое с ней творится? Пора приводить голову в порядок. С ней точно что-то не так…
…Перед Владом Лиза предстала в джинсовых бриджах, клетчатой рубашке, соломенной шляпке и с перекинутым через плечо полотенцем.
— Не уверена, что хочу в воду, — предупредила она.
— Это только так кажется, — заверил Влад. — Вперед.
Пока шли (само собой, по правой стороне озера, недоступной ведьмам), Влад говорил об истории пансионата. Мол, построил его вдовец, оставшийся один с тремя детьми. Они все болели. Очень серьезно. Но озеро их излечило. Отец решил остаться, не возвращаться домой, где все напоминало о жене и прежней счастливой жизни. К тому же, одного ребенка озерная вода не смогла излечить полностью. Только здесь, постоянно получая подпитку, он мог оставаться здоровым. Мог жить.
