– Тебя обязательно осмотрят, не переживай, - его лицо дергается. Раздраженно. Резко.
– Я… Не мне… Вам.
- Да? – брови снова взлетают вверх. Он даже останавливается, хоть до этого и спешил. Сжимает мою руку у локтя, снова вдавливает в себя. Охватывает подбородок, пронзительно и с какой-то насмешкой заглядывая в глаза. – Не хочешь моей смерти? Или хочешь убедиться, что рана смертельна? М, девочка?
– Это может быть серьезно… - бормочу, пытаясь опустить глаза, но крепко держащая меня за подбородок рука не дает этого сделать.
Что я вообще творю?
Зачем говорю все это тому, кто еще совсем недавно хладнокровно убивал, а после фактически насиловал меня? Конечно, это чистый рефлекс, совершенно нормальная обыденная человечность, но… Разве на таких, как он, людские ценности распространяются? Нет, у них все совсем другое! И представление о жизни, которую они ни во грош не ставят, - или, наоборот, продает и покупают за деньги или власть. И представление о любви.
Ведь это должно быть чудом, таинством, максимально возможной близостью двоих людей, которые уже душой и сердцем близки друг другу! Именно потому я и не торопилась, поэтому и сохранила девственность, когда все другие давно с ней расстались, и, чаще всего – из чистого любопытства! Именно потому так долго и не решалась на этот шаг со своим парнем! Ну, не чувствовала я того к Юрке, вот того чего-то удивительного, сбивающего с ног, заставляющего почувствовать, что этот человек – часть тебя, твое продолжение, половинка собственной души, с которой слиться хочется, - намертво, всем. Душой, каждым вздохом, каждой гранью ощущений! Потому и откладывала так долго, все не решалась впустить в себя так глубоко… А он… Он просто вывалял меня в грязи, превратил таинство в какую-то звериную потребность, в похоть! Которая еще и стала достоянием журналистов!
К таким нельзя с нормальными, человеческими мерками подходить. Они и мыслят и чувствуют иначе. Если вообще, конечно, чувствуют…
Хоть все равно – живой ведь человек передо мной.
Что бы он не сделал, а такая рана, да еще и в области живота – это серьезно…
Молчу. Молчу под прожигающим взглядом, неловко топчусь на ступеньках.
– Кобре ты бы тоже доктора позвала, м? – сжимает мою руку еще сильнее. Снова до боли. Так, что кажется, будто сейчас кость своей стальной хваткой перекусит.
– Нет, - вскидываюсь, решительно глядя ему в глаза.
И понимаю, что это – чистая правда.
Тот садист, он ведь просто моральный урод! Он бы от меня просто кусок истекающего кровью мыса после себя оставил! И ведь я наверняка не первая, кто попался в его логово! А сколько помимо меня он таких издевательств творил?
Хотя – откуда мне знать, может, этот еще гораздо хуже?
– Что, и не жалко его даже? – ухмыляется, хватка на руке становится мягче.
Но синяки точно останутся! Как от самых настоящих кандалов!
– Я ведь уже говорила… От того, что его не стало, мир может выдохнуть с облегчением.
Возможно, эта ночь сделала меня жестокой. Никогда бы не подумала, что могу радоваться чьей-то смерти! Но сейчас передо мной так и встает его образ. Перекошенное уродливое лицо, искаженное предвкушением моих страданий. Блеск маньяка и садиста в глазах. То, с каким звериным, больным наслаждением он слизывал мою кровь.
– А ты, девочка, не такая и невинная, как мне показалось, - снова ухмыляется. В глазах вспыхивает странный огонь. Но даже при этом он остается невыносимо красивым. Ненормальная какая-то красота. Дьявольская. В ней ни капли мягкости . Она придавливает к земле. И все равно при этом поражает. Так, что и бежать со всех ног от него хочется, и одновременно как магнитом тянет, глаз не отвести.
– Может, и моя смерть заставит тебя выдохнуть с облегчением?
Ничего не понимаю. Разве есть ему хоть какое-нибудь дело до того, что я чувствую?
Он взял меня, как игрушку. Как способ сбросить пар, выбросить лишний адреналин, что переполнял его после убийства. И не одного. Чем сейчас занимается, что он вот делает? Играет со мной, как огромный кот с маленькой мышью? Которую и без того давно уже загнал в угол!
– Возможно! – дерзко отвечаю, не успев вовремя прикусить язык.
Да что ж меня сегодня так несет? Тем более, с тем, в чьих руках моя жизнь! Инстинкт самосохранения у меня точно работает как-то наоборот!
Но он не злиться. Наоборот. Запрокидывает голову и начинает хохотать.
Бархатно. Красиво. Заливисто.
Совсем без злобы или насмешки. Так, как будто находится в самом благодушном настроении и ему только что рассказали хорошую шутку.
Ничего не понимаю. Может, он таки и правда – самый настоящий псих? И его перепады настроения вообще ни от чего не зависят?
Прикусываю губу. Лучше и правда буду молчать. Может, целее останусь.
– Пошли, - без всякого перехода он вдруг снова становится мрачным и серьезным. Опять сжимаются челюсти. – Времени нет.
Глава 15
визуализация
Глава 16
Мы выбираемся из здания с того же черного входа, через который и зашли.
Но это не спасает.
Здесь уже толпа журналистов, и, стоит нам появиться, как начинают щелкать фотоаппараты, ослепляя. Не хуже новогодних фейерверков разрываются и горят.
– Это ваша новая пассия или случайное развлечение? – Влада тут же засыпают вопросами со всех сторон.
– Кто вы? – набрасываются и на меня. – Как вы познакомились? Какие планы на вас у самого желанного холостяка страны?
Влад только крепче сжимает челюсти и оттискивает журналистов. Ну, как, оттискивает. Стоит ему только вытянуть в сторону руку, как они начинают расступаться сами собой.
– Давно длятся ваши отношения?
– Ваша невеста не догадывалась о ваших изменах? Она собиралась дать вместе с вами интервью, поздравить людей с Новым годом.
– Сколько у вас любовниц?
Я бы потонула в этой толпе.
Оглушенная, выпотрошенная, еле перемещаясь на не слушающих меня ногах. Почти ничего не разбирая перед собой из-за ярких вспышек фотокамер. Кое-как, пошатываясь и уже сама вцепившись в руку Северова, как в единственную опору, добралась, увлекаемая им, до черного огромного внедорожника.
– Никаких комментариев, - раздраженно бросает Влад, отпихивая толпу.
Мы останавливаемся возле машины.
– Верь моему слову, - тихо произносит Влад, наклонившись над моим лицом. – Ты будешь в безопасности, пока…
Не закончив, аккуратно проводит по моим губам пальцами и усаживает на заднее сидение машины.
