Филиал прокрутил ему трансляцию с камер в такси из аэропорта. Про «Курсию» он уже знал.
– Правда? – Верити посмотрела на Джо-Эдди.
– Только понаслышке. Жутко, но скучно? Из разряда банальности зла?
Он прошел в кухню, Верити за ним. Открыл холодильник, достал пакет апельсинового сока, жадно отпил.
– Когда я про них вспоминаю, – ответила Верити. – Тут была такая веселая жизнь, что стало не до них.
– Во Франкфурте у меня было чувство, что холодная война не кончалась. Кто-то сбил пару русских истребителей – бам, и Атлантида холодной войны встает из пучины. – Он поставил пакет в холодильник, закрыл дверцу, неудержимо зевнул. – Не мог уснуть в самолете. Вай-фая нет. Смотрел кино про Трансформеров и гадал, наступит ли конец света.
– Знакомое чувство, – сказала Верити.
– Спать, – объявил Джо-Эдди, возможно, самому себе. Как будто может уснуть прямо тут, на ногах. Но вместо этого пошел в спальню.
26
«Денисовское посольство»
Лев Зубов, некогда познакомивший Недертона с Лоубир, составил для себя список лондонских заведений, которые сохранили название, но стали чем-то совершенно иным.
Отсюда встреча в «Денисовском посольстве», вырытом ассемблерами почти под целой стороной Хэнуэй-стрит. Линейная последовательность низких, не очень больших помещений, оформленных под пещеры, создавалась как тематический ночной клуб, основанный на чисто воображаемой сексуальной притягательности ранних гоминид[21]. Теперь здесь размещался бар круглосуточных завтраков под тем же названием и с прежним декором.
Для Недертона это было просто место, где подают приличные завтраки; клубное прошлое читалось в искусственной неровности стен и потолков из геологически неправильного песчаника, испещренного карикатурными фаллическими и влагалищными пиктоглифами. Немногочисленная мебель выглядела еще менее убедительно: она была псевдогеологически создана из материала стен, но, по счастью, не содержала теперь активных ассемблеров, так что не менялась и не двигалась.
Сидя на жестком обломке сталагмита, Недертон радовался, что тут, по крайней мере, готовят приличный флэт-уайт. Бойкая официантка, которая принесла кофе, не походила на денисовку, хотя слухи гласили, что в заведении остался старый персонал и не все стали откатывать назад пикантные косметико-хирургические модификации, сделанные по требованию прежнего начальства. Других посетителей сейчас не было, что Недертон истолковал как знак скорого появления Лоубир.
Вошла Тлен в чем-то вроде викторианской амазонки, но из нейлона летной куртки и с турнюром, напоминающим часть миниатюрного дирижабля. Цилиндр (Недертон люто их ненавидел) она держала ровно на уровне своей атласной, застегнутой на множество молний груди. Очевидно, в полном соответствии с этикетом.
– Поздравляю, – сказала Тлен, ставя цилиндр на плиту искусственного песчаника, изображающую стол.
– С чем?
– Она в восторге. Никогда не видела ее такой довольной.
– Где она?
– Снаружи. – Тлен села на ближайший обломанный сталагмит, ее турнюр скромно подобрался. – Я только что говорила по телефону с твоим человеком в округе. Похоже, ты с его помощью добился настоящего прорыва.
– Рад слышать, – ответил Недертон, жалея, что не смог сам передать сведения Лоубир. Вместо этого сразу после разговора с Мэдисоном ему позвонила Тлен и условилась о встрече. Лоубир невозможно было застать врасплох – возможно, самая пугающая ее черта.
– Теперь ты отправляешься туда, – сказала Тлен.
Та же официантка подошла принять ее заказ.
– Не понял, – ответил Недертон.
– Мед и лимон, – сказала Тлен официантке, которая до сих пор не произнесла ни слова. – Чуть теплый.
– Хорошо, – ответила официантка и повернулась, чтобы уйти.
– Куда я отправляюсь? – спросил Недертон.
– Деталь головоломки, которую ты помог ей отыскать, улучшила связь со срезом Веспасиана.
– Срезом Юнис, – поправила Лоубир. Она появилась внезапно, зачесанные наверх седые волосы подсвечены сзади тусклым кармином денисовской секс-расщелины.
