Из книг третьего периода исчезают как нарциссизм, так и идеологические интерлюдии, однако же скрытый нравственный и социальный фон изменился не столь существенно, как то может показаться с первого взгляда. Сравнивая Берти Вустера с Майком или даже со старостами – любителями регби в самых ранних школьных повестях, видишь, что единственное существенное различие между ними заключается в том, что Берти богаче их и ленивее. Идеалы у него те же, что и у них, только жить в согласии с ними не получается. Арчи Моффат, герой романа «Неукротимый Арчи», – нечто среднее между Берти и персонажами ранних книг: это придурок, но придурок честный, добросердечный, спортивный и мужественный. С начала и до конца Вудхаус безусловно принимает кодекс поведения, установленный в частной школе, с тем, однако, отличием, что в книгах позднего периода, более сложных, более тонких, его герои нарушают этот кодекс, а если следуют, то против воли:
– Берти! Ты ведь не подведешь товарища?
– Еще как подведу.
– Но мы же учились вместе, Берти.
– Наплевать.
– Наша старая школа, Берти, наша старая школа!
– Да? К черту!
Берти, этот Дон Кихот-флегматик, не испытывает ни малейшего желания сражаться с ветряными мельницами, но и вряд ли откажется от такого сражения, если того требует долг чести. Большинство персонажей, которые, по замыслу Вудхауса, должны внушать читателям симпатию, это бездельники, иные даже просто глупцы, но вряд ли кого из них можно назвать человеком бесчестным. Даже Укридж – это скорее мечтатель, нежели обыкновенный мошенник. Наиболее аморальный, или скорее – внеморальный, из персонажей Вудхауса – это Дживс, особенно по контрасту с благородным Вустером; он, можно сказать, воплощает широко распространенную убежденность англичан в том, что ум и неразборчивость в средствах – это примерно одно и то же.
Сколь близка Вудхаусу традиционная мораль и ее нормы, видно хотя бы по тому, что ни в одной из его книг нет шуток, хоть как-то связанных с сексом. Со стороны юмориста это гигантская жертва. Не только сальных шуток нет, но даже и сколько-нибудь двусмысленных ситуаций: рогоносцы, супружеские измены – всего этого Вудхаус почти полностью избегает. Конечно, в большинстве полноформатных произведений «любовный интерес» так или иначе возникает, но неизменно в комическом оформлении: любовный роман со всеми его драматическими оттенками и идиллическими сценами тянется и тянется, но, по присказке, «ничего не происходит». Показательно, что Вудхаусу, по природе своей юмористу, не раз случалось работать в содружестве с Йеном Хэем, автором комических сериалов, являющем собой воплощение (см.: «Пип» и т. д.) традиции «благопристойного англичанина» в самом дурацком его обличье.
В романе «Что-то новенькое» Вудхаус раскрыл комическую сторону жизни английской аристократии, изобразив целую вереницу смешных, но – за редчайшими исключениями – вовсе не вызывающих сколь-нибудь недобрых чувств баронов, графов и так далее, по нисходящей. Именно это странным образом привело к тому, что за пределами Англии Вудхауса стали воспринимать как острого обличителя нравов английского общества. Отсюда же и утверждение Флэннери, будто Вудхаус «насмехается над англичанами», – именно такое впечатление, скорее всего, должно было возникнуть у немецкого или даже американского читателя. Через некоторое время после берлинских радиопередач я заговорил про них с одним юным индийским националистом, который горой встал на защиту Вудхауса. Для него не было никаких сомнений в том, что тот действительно перешел на сторону врага, но это-то, с его точки зрения, и было правильно. Но что более всего меня заинтересовало, так это то, что Вудхауса он воспринимал как антибританского писателя, который делает доброе дело, изображая британскую аристократию в ее подлинном обличье. Подобная аберрация вряд ли возникнет в сознании английского читателя, и это выразительный пример того, как книги, особенно книги юмористические, становясь достоянием иностранной аудитории, утрачивают потаенные оттенки смысла. Ибо представляется достаточно очевидным, что Вудхаус вовсе не англофоб, и точно так же ничего он не имеет против класса аристократов. Напротив, во всем его творчестве ощутим некий безобидный старомодный снобизм. Подобно тому, как здравомыслящий католик способен понять, что богохульство Бодлера или Джеймса Джойса не наносят сколь-нибудь серьезного ущерба католической вере, читатель-англичанин видит, что, создавая характеры, подобные Хильдебранду Пойнсу де Бург Джону Хэннисайду Кумби-Кромби, 12-му графу Дриверу[46], Вудхаус на самом деле вовсе не глумится над самой идей социальной иерархии. Право, тот, кто на самом деле презирает титулы, не станет писать о них так много. Отношение Вудхауса к английской общественной системе сходно с его отношением к моральному кодексу английских частных школ – мягкий юмор, прикрывающий нерассуждающее приятие. Граф Эмсворт забавен, потому что любому графу надо бы иметь побольше достоинства, а полная зависимость Берти Вустера от Дживса забавна, хотя бы частично, потому что слуга не должен стоять выше своего господина. Читателю-американцу эта пара и похожие на нее персонажи могут показаться едкой карикатурой, ибо он изначально настроен антианглийски, и они – эти персонажи – вполне отвечают его врожденному отношению к упадочной аристократии. Берти Вустер с его гетрами и его тростью – это традиционный сценический англичанин. Но – и с этим согласится любой английский читатель – Вудхаус изображает его как фигуру весьма симпатичную, а грех писателя, настоящий грех, состоит в том, что верхушка английского общества представлена куда более привлекательной, нежели то есть на самом деле. Иные проблемы Вудхаус упорно оставляет в тени на протяжении всей своей литературной деятельности. Его молодые люди с деньгами в кармане – это люди совсем не напыщенные, добродушные, щедрые; стиль их поведения задан Псмитом, который неизменно сохраняет осанку джентльмена, но в то же время разрушает социальные перегородки, называя любого своего собеседника «товарищем».
Но у Берти Вустера есть еще одна примечательная особенность: он старомоден. Задуманный где-то году в 1917-м, этот персонаж принадлежит ушедшим временам. Это «стильный малый» довоенной эпохи, воспетый в таких песенках, как «Пижон Гилберт» или «Беззаботный Реджи из Риджент-паласа»[47]. Жизнь, которая так нравится Вудхаусу, – это жизнь «завсегдатая клубов» или «городского гуляки», элегантного молодого человека, фланирующего с тростью под мышкой и гвоздикой в петлице по Пикадилли, каких в 20-е годы уже почти не встретишь. Обратите внимание – в 1936 году Вудхаус опубликовал такую книгу, как «Молодой человек в гетрах». Ну кто в ту пору носил гетры? Они вышли из моды еще десять лет назад. Но традиционный «стильный малый», «Джонни с Пикадилли» должен носить гетры, как у кукольного китайца должна быть на голове косичка. Писатель-юморист не обязан быть современным, и, нащупав однажды одну-другую жилу, он продолжает ее упорно разрабатывать, что, несомненно, должно было облегчать ему писательский труд, тем более что, перед тем как очутиться в лагере для перемещенных лиц, Вудхаус не был в Англии шестнадцать лет.
