— Чем скорее мы его найдем, тем лучше, — заявилО'Коннор. Но он не стал объяснять, что похитителям может потребоваться гораздоменьше времени, чтобы искалечить ребенка, увезти его бог знает куда или, чтохуже всего, убить. Но Мариэлла сама вспомнила, что сына Линдберга убили, повсей вероятности, в первую же ночь.
Сержант предупредил Мариэллу, что если по полицейским рациямпередадут сообщение о случившемся, в дом максимум через полчаса явятсярепортеры. Она согласилась, что если такое сообщение по радио поможет отыскатьребенка быстрее, его надо передавать невзирая ни на какие неудобства. Онапрекрасно понимала, что обязана сообщить Малкольму прежде, чем он услышит обовсем по радио или прочитает в газете. Но она еще не успела позвонить, а дом ужебыл наводнен полицейскими. Не заставили себя ждать и агенты ФБР. Все это былопохоже на кошмарный сон или на плохой детективный фильм: полиция в доме, всеносятся туда-сюда, высовываются в окна, раздергивают занавески, двигают мебель,зачем-то роются в саду, шныряют с фонарями по кустам, допрашивают слуг. Все этобыло настолько не правдоподобно и страшно, что Мариэллу не покидало чувство,что на самом деле ничего не было и нет. Дурной сон, после которого обязательнодолжно наступить пробуждение. Утром окажется, что ей все это приснилось. —Миссис Паттерсон!
Сержант О'Коннор стоит рядом с ней, а с ним еще несколькомужчин в темных костюмах. Кажется, все в шляпах, кроме одного. Этот, похоже,старший. Ему лет сорок или чуть за сорок, он высокий, худой, хмурый, у негокаштановые волосы и проницательные голубые глаза. Он как будто сделан из сталии смотрит так, как будто уже знает все, что ему нужно.
— Миссис Паттерсон, — слегка смущенно повторилсержант О'Коннор, — позвольте вам представить специального агента ДжонаТейлора. Он будет расследовать ваше дело по линии ФБР.
Ваше дело? Какое еще «ваше дело»? Что такое? Где она? ГдеМалкольм? И где, наконец, их сын?
— Здравствуйте, миссис Паттерсон. Она протянула руку,он пожал ее, одновременно изучая ее лицо. Глаза у него холодные, как у всехэтих. Она опять рассказала ему о том, что видела. Он не проронил ни слова. Он всвое время занимался поисками сына Линдберга, но подключился только напоследнем этапе, когда было уже поздно. Полиция успела много чего натворить,прежде чем дело оказалось в руках ФБР. В итоге все усилия оказались бесполезны.Тейлор был специалистом по похищению детей, а на этот раз в кои-то веки спецслужбабыла вызвана вовремя. Правда, работать пока не с чем, улик нет. Пропали шофер игорничная, их уже разыскивают, а что еще можно сделать? Ни записки, ни следов,ни отпечатков пальцев, ни примет преступников. Только тот факт, что двое илибольше мужчин, имея в своем распоряжении хлороформ, унесли ребенка. Это Тейлорзнал и без нее, но сама женщина его заинтриговала. В ее глазах читался какой-тобеспросветный ужас, как будто в любой момент она могла потерять контроль надсобой, руки у нее дрожали, а в остальном она держалась даже спокойно исобранно, но видно было, что она на грани срыва. И можно не сомневаться, онадействительно напугана. И при всем том вот она стоит перед ним в халате,наброшенном на ночную рубашку, удивительно спокойная, царственная и неправдоподобно красивая.
— Найдется у вас какое-нибудь такое место, где бы мымогли поговорить? — спросил он.
Во всех комнатах шуровали полицейские, толпились в ожиданиидопроса слуги.
— Конечно, — отозвалась она.
Она провела его в кабинет Малкольма. Кабинет был обставленсо вкусом: кожаный диван, кожаные кресла с высокими спинками, на стенах книжныеполки, большой письменный стол, за которым Малкольм сидел еще сегодня утром.Войдя в комнату, Тейлор вспомнил, что еще не видел мужа этой женщины, и сразу спросилпро него. Миссис Паттерсон жестом пригласила его сесть и сама присела на диван,вся дрожа.
— Он уехал в Вашингтон. Я поговорила с ним по телефону,а часа через два пошла наверх… и обнаружила… — Она не смогла заставить себявыговорить страшные слова: Тедди исчез.
— Вы ему уже позвонили?
Она покачала головой, и на ее лице отразилось глубокоестрадание. Да как же ему сказать?
— Я еще не успела позвонить, — сказала она мягко,вдруг почувствовав, что давно надо было позвонить.
Тейлор кивнул, продолжая глядеть на нее. Эта женщинаинтересовала его все больше. Она принадлежит совершенно другому миру, он такихженщин никогда не встречал. Она такая изысканная, любезная и в то же времятакая ранимая…
Сам он родился в захолустье в почти что нищей семье. Вовремя мировой войны служил во флоте, а сразу после окончания боевых действийвышел в отставку и поступил на работу в ФБР. Это было ровно двадцать лет назад,и недавно он отметил свой сорок второй день рождения. Он женат, у него двое детей,к которым он очень привязан, но сейчас, сидя напротив Мариэллы, он вынужден былпризнать, что такой женщины ему до сих пор не доводилось близко видеть. Даже вдомашней одежде она выглядела как настоящая аристократка. У нее такое невинноелицо, исполненные такого страдания глаза, что ему захотелось ласково обнять ее.
— Прошу прощения, миссис Паттерсон. — Ради неесамой он заставил себя вернуться мыслями к событиям нынешней ночи. —Расскажите мне обо всем, что случилось, и как можно подробнее.
Он прикрыл глаза и приготовился слушать. Затем время отвремени он смотрел на нее из-под опущенных век, чтобы убедиться, что выражениеее лица соответствует ее словам. Он слушал ее и думал, все ли чисто в этомделе, нет ли здесь лжи. У него есть нюх на ложь. Но в этой женщине ончувствовал нечто иное, не ложь, а непонятный, непостижимый страх. Он дождалсяокончания рассказа, а затем спросил:
— Вы можете еще что-нибудь добавить? Может быть, вызаметили что-нибудь сегодня вечером или в последние дни? Может быть, что-то васиспугало или произошло что-то непонятное, а сейчас вы догадались, что этоозначало?
В ответ она только отрицательно качнула головой.
— Может быть, вы хотите мне что-нибудь сказать,поделиться со мной какой-нибудь конфиденциальной информацией, пока за вас непринялись официальные следователи и журналисты? Нет ли чего-то такого, что выхотели бы утаить от них… или, скажем, от мужа?
В других случаях он просил женщин откровенно рассказывать освоих любовниках, поклонниках, но инстинкт подсказывал ему, что сейчас дело нев том. Ему она казалась не такой, как все… За такую женщину он мог бы отдатьжизнь.
— Есть ли в вашей жизни человек, который, по-вашему,мог бы иметь отношение к этому преступлению? Может быть, такой человек был ввашем прошлом? О ком бы вы подумали в первую очередь?
Наступила долгая пауза, очень долгая, а потом она покачалаголовой с заметным усилием.
— По-моему, такого человека я не знаю.
— Миссис Паттерсон, подумайте еще раз… От того,насколько вы будете откровенны, может зависеть жизнь вашего сына.
