постепенно поднимаясь по небосводу.
Беглецы из Рязани прошли уже шагов двести наверх, когда воевода, поднимаясь в середине колонны, чуть задержался на месте. Засмотрелся на внезапно открывшийся вид. С этой точки холма, если смотреть меж еловых веток вдаль, вновь ненадолго становилась видна Рязань. Правда не вся. Разглядел воевода лишь самый краешек обугленного кремля на холме, зияющий пролом вместо Серебряных ворот и часть городской стены, что тянулась вдоль Оки. Черный дым поднимался над городом, уже более походившим на пепелище, чем на богатую и прекрасную столицу княжества. В этот ясный день показалось воеводе, будто черное облако, посланное злым колдуном, зависло над Рязанью, высасывая из нее последние силы.
Неожиданно до слуха Коловрата донесся слабый звук, похожий на стук копыт по мерзлой земле. Он опустил взгляд вниз и вдруг увидел двух всадников, показавшихся из-за поворота. Они скакали со стороны татарского лагеря у погибшей Рязани. Татар было всего двое и походили они на посланцев Батыя, стремившихся донести кому-то из военачальников весть о долгожданном падении непокорного города. Пролетая мимо распадка, один из них вдруг осадил коня и некоторое время рассматривал следы на дороге. Затем сделал круг, осмотрел следы у дальнего конца дороги, кивнул и уверенно направил коня обратно в распадок. Второй татарин оставался на дороге.
– Вот черт глазастый, – сплюнул от досады воевода, – не зря сердце вещало. Теперь нужно обоих ловить, чтобы ни один не ушел. А то – беда.
Глядя, как татарский всадник, сдернув лук, осторожно крадется по дну распадка, Коловрат отчетливо понимал, что вся надежда сейчас на Лютобора и сообразительность его бойцов. Поскольку никаких приказов воевода отдать не мог – до них было почти двести шагов. Да и выдавать свое положение он тоже не мог. «Обоз» уже почти достиг вершины горы и даже перевалил через нее, начав спуск. Один крик, и татарам станет ясно, где их искать. А потому Коловрат стоял на месте и молча смотрел за происходящим, понимая свое бессилие.
К счастью, выучка бойцов не подвела. Когда любопытный татарин завернул за холм в дальнем конце распадка, на мгновение пропав из вида у своего соплеменника, то тут же получил арбалетный болт в грудь. Тихо вскрикнул и обмяк, упав на шею скакуна. Тотчас из-за холма возник «лесной дух», схватил коня под уздцы и отвел подальше в лес.
– Молодец, – похвалил воевода.
Оставался второй татарин. Он некоторое время ждал сигналов от соплеменника. Ожидание затянулось. Татарин занервничал. Конь под ним ходил ходуном.
«Как бы не ускакал, – озадачился Коловрат, – ищи его потом, как ветра в поле».
Однако любопытство подвело и этого посланца Батыя. А может, и не любопытство. Коловрат еще в прошлой жизни слыхал о том, что в армии Чингисхана, а потом и всех остальных ханов, солдат казнили за «неоказание помощи в бою». Воспитывали таким образом сильный дух и «чувство локтя» среди них. Вот и этот решил, похоже, что лучше оказать помощь своему товарищу, который исчез из вида, чем потом доказывать, что он этого не сделал. Тогда точно казнят.
В любом случае вышло все только рязанцам на руку. Приблизившись с натянутым луком к тому же холму, татарин получил арбалетный болт в грудь и последовал за собратом в мир духов.
– Вот так, так, ребятушки, – бормотал себе под нос воевода, глядя, как «лесные духи» оттащили обоих татарских посланцев подальше в лес и там забросали ветками и снегом. – Прикопайте их, чтобы до весны не нашли. Или хотя бы до первого снегопада не хватились. Нам хватит.
Коловрат был доволен действиями своих арбалетчиков. Жаль, что коней тоже пришлось умертвить. Конь без седока мог запросто вернуться обратно в лагерь и вызывать много шума. Кинутся искать. Еще, чего доброго, на след выйдут. Татары тоже следопыты не из последних. А так оставалась надежда на то, что хватятся их лишь через пару дней. А то и больше, если вдруг снегопад случится.
Дождавшись, пока Лютобор с бойцами поднимется по склону, воевода похвалил всех лично.
– Хорошо сработали, ребятушки, – объявил им Коловрат, – хорошо. Ни сучка, ни задоринки. Если б не вы, то пропал бы князь, а с ним и мы все заодно. И откуда эти двое только взялись, тихо же все было.
– На то ты нас, воевода, и поставил: отход прикрывать, – пожал печами Лютобор, – мы и прикрыли. Всего делов.
– Молодцы, – еще раз похвалил довольный Коловрат. – Идем, наши уже за хребет перевалили. Следует поспешать, пока невзначай еще кто не нагрянул.
К счастью, больше татар не появилось, и отряд благополучно поднялся на Соколиную гору, начав спускаться в дикий лес. Скоро, как припоминал воевода, бывавший в этих местах не раз, этот лес должен был перейти в бор замшелый и бескрайний, где они смогут укрыться от татарского взгляда надолго. Во всяком случае, другого убежища поблизости Евпатию сейчас на ум не приходило.
Коловрат вновь догнал Ладу и убедился, что с ней все в порядке. Боярыня хоть и устала, замерзла, но, стиснув зубы, шла. Даже на носилки, специально для нее приготовленные, присаживалась лишь изредка, чтобы сына успокоить. Гостомысл то и дело просыпался, требуя внимания. Лепетал что-то и рвался гулять.
– Потерпи, Ладушка, еще чуток, – уговаривал грозный воевода, рядом с женой становившийся мягким, – да ноженьки свои не перетруждай, езжай на носилках. Ребята у меня крепкие, донесут.
– Ничего, дойду, – отвечала боярыня, – у меня сил много.
Хотя сама уже валилась с ног от усталости.
– Сына бы не заморозить, – шепнула она на ухо мужу.
– Тут уже недолго осталось, – ответил Коловрат, поправляя теплый платок, в который закутали ребенка. Намаявшись на «прогулке» перед рассветом, Гостомысл спал на носилках. – Скоро в бор глухой войдем, а там полдня и мы на месте. К вечеру в теплой землянке будем.
Сказав это, Коловрат вдруг вспомнил, что роскошного терема у него больше нет. И вообще нет никакого жилища. Что он, рязанский боярин, еще вчера ворочавший золотыми делами, сегодня радуется лишь тому, что сможет провести ночь в лесу в теплой землянке. Лада поняла его мысли. Она улыбнулась, чтобы подбодрить мужа, и молча продолжила путь.
А Коловрат поравнялся с Захаром, который кряхтя брел чуть позади боярыни.
– Ну как, ничего не растерял? – спросил его вполголоса воевода, кивнув на ларец, стоявший теперь на соседних носилках с поклажей. Ларец был заботливо спрятан в мешок.
