Маленькую, тщеславную пешку, возомнившую, будто не чья-то рука ею двигает, а она сама скачет с клетки на клетку кого-то спасать.
Ну и пусть. Зато она сейчас всё узнает. Кира была в этом уверена: ведь в сказках ты всегда получаешь ответы на вопросы в конце пути. А уж вопросов у неё накопилось – пруд пруди. Главным и самым животрепещущим из них оставалась судьба Медведя…
Путница остановилась у покосившейся изгороди и, уронив с плеча тяжёлую торбу, с облегчением опустила её на сухую, колкую траву. За изгородью виднелся нарядный синий домик с белыми наличниками и красной трубой. У открытого окошка, самозабвенно нюхая герани в горшках, маячила старушонка в белом чепце.
Вид у неё был безупречно уютным и безусловно мирным. Выглядела она как рекламная картинка, проповедующая ценности сытого баварского бюргерства. В общем, на ожидаемую Бабу Ягу она походила также мало, как «Сага о Форсайтах» на «Поднятую целину».
------------------------
- Привет! – Кира толкнула крашеную калитку и ступила, волоча за собой сумку, в убранный с иголочки палисадник. – Как самочувствие? Оклемалась после волкодлачества своего богомерзкого? Отоспалась, надеюсь?
Старушонка в окне поправила оборки чепца и степенно кивнула:
- И тебе здоровья, девица.
- Мерси, - Кира устало опустилась на ступеньку крыльца. – Здоровье, слава богу, при мне. Хотя, конечно, подверглось оно испытанию. Да ещё какому! Пока ты дрыхла после своих оборотов, нас с Медведем чуть не убили…
-Чуть?
Кира уставилась на безмятежное лицо хозяйки голубого домика.
- Что?
- Ты думаешь, - пояснила Бригитта, - что вас ЧУТЬ не убили?
В груди неприятно сжалось, перехватив дыхание:
- А… ты как думаешь? – после недолгой паузы озвучила вопрос путешественница: она совсем не была уверена в том, стоит ли его задавать.
- А я не думаю, - пожала плечами ведьма, - я просто встречаю здесь тех, кого из яви приносит река. Или гуси-лебеди. На границу миров…
Кира откинулась затылком на перильца крыльца и уставилась широко распахнутыми глазами в мокрое осеннее небо. Не может быть…
- Ты хочешь сказать… - девушка сглотнула и сжала пальцами ремень своей холщовой сумки. - Хочешь сказать, что я… В смысле, я разбилась?
Белый чепец нырнул в недра комнаты, покинув пышные герани в одиночестве.
- А Медведь? – прокричала Кира вослед слинявшей колдунье. – Он что? Он тоже?.. Он был уже у тебя? Бригитта!
Ведьма распахнула дверь, демонстрируя опрятное платье с белоснежным передником. Что-то в её облике, вопреки образу бабушки-одуванчика казалось Кире странным, непривычным, может быть, даже зловещим.
- Я не Бригитта, - заявила она, нехорошо щурясь. – Зови меня Бабушкой Метелицей.
- Да хоть Тумбочкой! – психанула Кира. – Я, так понимаю, настоящего имени у тебя всё равно нет! Поэтому как угодно, на здоровье! Только ответь мне, прошу…
Колдунья вдруг резко притопнула каблуком, обрывая сумбурные речи гостьи на полуслове. В безветренной тишине пасмурного дня звук прозвучал, словно выстрел. Или хлопок бича дрессировщика.
- Остынь, - произнесла хозяйка холодно и чётко, почти по слогам. – Раз ты оказалась здесь, дева, твоя задача – выполнять мои распоряжения. И стараться это делать хорошо. Или сказку забыла?
- Не то… чтобы совсем…
- У тебя будет время вспомнить. Ты пробудешь здесь столько, сколько я сочту нужным. И по истечении срока приму решение, в какую сторону для тебя откроется калитка из этого двора. Ты поняла меня?
- А…
- А на все твои вопросы ты получишь ответы перед уходом.
Колдунья развернулась и шагнула от двери обратно в дом.
- Следуй за мной, - велела она сухо.
И Кира последовала. Безропотно и молча. Эта Бабушка Метелица совсем не была той Бригиттой, общение с которой допускало панибратство, наезды, споры и уговоры. От этой старушки в чепце веяло холодной властностью и ледяным бесстрастием. Кира вдруг почти физически ощутила ту невероятную силу, которую олицетворяет она здесь, на берегу Молочной реки. Где встречает явившихся без приглашения и провожает уходящих без возврата…
«Я не хочу об этом думать, - твердила Кира, поднимаясь вслед за хозяйкой по деревянной лестнице. – Не хочу об этом думать так. И не стану. Это не укладывается в сознании. Просто. Очередная. Сказка. Надо её пережить, перетерпеть, дождаться конца. Он непременно будет. У всех сказок есть конец. Да».
-------------------------
В синем домике с белыми ставнями на берегу Молочной реки время не тянулось и не бежало. Его там попросту не было. Счёт дням Кира не вела – здесь это было ни к чему. Если нет сроков, целей и планов, измерение прошедшего и грядущего становится пустым занятием, а необходимость беспрерывного лихорадочного подсчёта минут и контроля утекших сквозь пальцы часов теряет смысл.
Ощущение безременья было самым странным и невероятным из испытанных Кирой за последние суматошные полгода. Даже редкие счастливцы, которые, как принято считать, часов не наблюдают, всё равно ограничены временным отрезком – от рождения до смерти. Кира была не ограничена ничем. Ибо перешагнула край и повисла в невесомости над пропастью…
В этом что-то было. Во всяком случае, было непривычно и странно спокойно. Докучливые тревожные думы не терзали, страсти, обиды и желания – извечные спутники человеческой маяты – застыли, будто поставленные на паузу. Кира прислушивалась к новым ощущениям, как к звенящей тишине после бурной канонады – чутко, пугливо, с недоумением. Она опускалась в неё, словно в обволакивающие объятия банной парной и зависала в благостной нирване безмыслия.
Лишь иногда подспудная тянущая горечь сожаления о чём-то упущенном нарушала её медитативный покой. Вот только о чём? Может, о солнце? О полёте? О так и не сбывшейся любви?
Но даже эта горечь казалась не такой уж прям и горькой здесь, на берегах забвения: скорее, щекочущей, томной и совсем не больной. Кира принимала её с готовностью, как приправу к пресному блюду, ничуть не тяготясь. Выслушав её тихий шепот, она задумчиво кивала, поправляла белый чепец на тщательно уложенных косах, одёргивала накрахмаленный фартук и отправлялась по скрипучим ступеням в
