с самого начала я считал отражением всего плохого, что есть в человеке, была особенной. Пускай и недолго, но совершенно точно была. Я уже давно догадывался об этом, но после зимнего облёта стал убеждаться всё чаще и чаще: крупица «особенности», которую так ценю в Аде, есть в каждом человеке — в ком-то больше, в ком-то меньше, но определённо есть.
На сей раз я решил не просиживать две недели в поместьях управляющих, как делал это в прошлом году и в году предшествующем. Вместо этого, отослав свиту куда подальше и переодевшись в обычного смертного, стал бродить полуживыми-полумёртвыми людскими посёлками. И… я действительно был поражён. У людей не было ни надежды на счастливое будущее, ни веры в завтрашний день, но, даже так, они всё равно продолжали искать причину для жизни. И находили её. В любви.
Был один случай, который отчётливо запечатлелся в моей памяти. Тогда, слегка притомившись за день, под вечер я присел в одном переулке неосвещённого жилого квартала. Уже было почти задремал, когда один кучерявый мальчишка, на вид лет двенадцати, стал настойчиво трясти меня за плечо.
— Ну что такое? — полусонно протянул я в недовольстве.
— Не спите здесь, дяденька, — заболеете. Вы, наверное, голодный — у меня есть немного хлеба. Вот, пожалуйста, возьмите.
Когда мальчик протянул мне полбуханки ещё тёплого, пахнущего дрожжами, свежеиспечённого хлеба, сонливость тотчас ушла на покой. Окинув его пристальным взглядом, я лишь вновь убедился: он и сам такое лакомство нечасто видит — так почему же хочет отдать его мне?
— Не удивляйтесь, — словно прочитав мои мысли, сказал мальчишка слегка застенчиво. — Мама говорит, что в такие времена, как сейчас, главное — оставаться людьми. А людьми нас делают умения любить и сопереживать.
Я принял тот хлеб и даже предпочёл его лучащемуся изобилием, столу с вечерними яствами. Ну, а на следующий день сделал кое-что, мне абсолютно несвойственное: к порогу мальчишки, за которым ещё вчера проследил, самолично доставил не только все блюда с королевского стола, мною несъеденные, но и многие другие вкусности, которые, уверен, ребёнок в жизни не пробовал, при этом торжественно поместил на верхушку продуктовой горы свежеиспечённый, всё-ещё тёплый, поджаристый хлеб с золотой корочкой.
Удивительно, но от деградации человеческой души, свидетелем которой я стал при первом своём визите на Землю, практически ничего не осталось, и изо дня в день люди пытаются стать лишь лучше и лучше — в точности также, как и эксили, когда ещё жили на Твине. Ребёнком мне приходилось много скитаться по миру, и тогда я постоянно становился свидетелем того, как эксили, находясь на грани между жизнью и смертью, изо всех сил старались прожить ещё один день на полную. Чтобы защитить это желание своих поданных, я и объявил войну людям, которые показались мне абсолютно недостойными права на жизнь. Но что теперь? Когда люди научились жить, эксили потеряли это умение и постепенно стали превращаться в свиней, которых не интересует ничего, кроме еды и выпивки. Зная, что завтрашний день будет таким же спокойным, как и сегодняшний, они только и делают, что продолжают вести плачевное существование, предаваясь утехам. Отвратительно. Просто до безобразия отвратительно.
«— Ты меня ненавидишь?
— Да, ненавижу».
Конечно же, я заслужил эту ненависть, ведь, пытаясь защитить то, что мне дорого, с лёгкостью наплевал на то, что было дорого кому-то ещё. В итоге я больше не уверен в правильности своего решения переселиться на Землю. Каждый прожитый здесь день мы продолжаем делать одно и тоже: истреблять людей физически и себя внутренне. И даже если эксили до сих считают эту планету своим персональным раем, я отчётливо вижу, как постепенно она превращается в нашу ледяную могилу.
***
— Ада, если бы тебе дали возможность изменить одно своё решение — чтобы ты выбрала?
— Даже не знаю… Честно говоря, довольно странный вопрос.
— Просто ответь.
Ада уставилась на меня в замешательстве и легонько почесала затылок. Было ранее утро, и перед завтраком девушка предложила слегка прогуляться, чему, самособою, я не стал возражать — и сам был не против проветрить голову после очередной бессонной ночи. Вместо обычного, заезженного маршрута по саду Ада настояла на том, чтобы пройтись аж до дворцовых конюшен и проверить, как там себя чувствуют королевские лошади в предвесеннее время (уверен: её интересовала исключительно Звёздочка — кобыла, что после нашей совместной поездки в Аксиллу была подарена мною Аде официально).
Сейчас же, проведённая конюхом к нужному стойлу, королева людей и эксилей заплетала косички своей любимице, попеременно подкармливая ту то яблочком, то морковкой. Кажется, весь этот процесс доставлял ей неимоверное удовольствие. В свою очередь, я тоже проверил Урагана, однако, справился с этим в несколько раз быстрее, чем Ада. И вот, когда прошёл уже час после нашего сюда прибытия, не выдержал и, чтобы хоть как-то повлиять на это скучное однообразие, задал девушке выше озвученный вопрос.
— Думаю…, — не побоявшись выставить на показ свою женскую, милую сторону, Ада обхватила плечи руками. — Думаю, я бы предотвратила смерть кое-кого. Нескольких очень дорогих мне людей.
— И кого именно?
— Разве это важно? Мёртвых не вернуть к жизни, ну, а мысли об этом — неуважение, в первую очередь, к ним же, — печально улыбнувшись, Ада повернулась ко мне спиной.
Перед глазами тотчас предстала одна картина из прошлого, но, незаметно для Ады, я мотнул головой из стороны в сторону, больше ничего не сказав.
— А что насчёт тебя? Мне кажется, вопросы вроде этих задаются не для того, чтобы услышать ответ собеседника, а для того, чтобы озвучить свой.
— Ха-ха, вполне возможно… Знаешь, я много раз думал об этом, но так и не нашёл единой отгадки: отчего-то мне хочется изменить слишком уж многое.
— К примеру? — девушка весьма оживилась, закончив с последней косичкой. — Честно говоря, я была практически уверенна, что ты скажешь нечто вроде: «Я своей жизнью более чем доволен и ничего менять не хочу».
— И я догадываюсь, почему ты решила именно так: я не стал бы предотвращать смерть отца в любом случае, так как подобное повлекло бы за собой слишком большую неопределённость, — ну, а больше мне жалеть вроде как не о чём. Вернее, раньше не было… Сейчас я всё чаще и чаще задумываюсь о правильности своих поступков: эксильская социальная структура, взаимоотношения между людьми и эксилями и даже система Жатв — отчего-то я больше ни в чём не уверен. Ада… Ты ведь понимаешь, что я имею в виду?
— Да, понимаю.
Отказавшись от моей помощи, девушка взяла ведро с недоеденными
