внутренне был глубоко чужд Симонову – не случайно он никогда не вел дневников в истинном смысле этого слова. Будущую книгу – к этому он совершенно закономерно пришел – должны составить рассказы о его встречах с людьми крупными, самобытными, яркими, их портреты. Он же сам в этих рассказах должен присутствовать не как объект изображения, а лишь как свидетель и очевидец, где только возможно отступающий на задний план, в тень. Борис Слуцкий писал о документальном фильме Симонова «Шел солдат…»: «Сознательно отойдя в сторону, не позволяя себе даже того, что позволяли авторы старинных живописных композиций – небольшого автопортрета, где-нибудь с краю у самой рамы, – Симонов снова и по-новому показал сильные стороны своего дарования – и точность историка, и правдивость участника событий, и лиризм поэта»[9]. Эту характеристику вполне можно распространить и на симоновские воспоминания, здесь он тоже ни в коей мере не рисует свой автопортрет, заботясь прежде всего об исторической достоверности картины, о глубоком постижении характера «модели».
Симонов настойчиво искал для книги воспоминаний сквозной «прием». Готовя к печати фронтовые дневники «Разные дни войны», работая над фильмами «Шел солдат…» и «Солдатские мемуары», писатель особенно остро осознал поэтические возможности, поэтический потенциал документальности. Видимо, этот опыт и подсказал ему сквозной «прием»: его воспоминания должны опираться на документальную основу – переписку с теми людьми, которым посвящены его мемуарные очерки. Вот что он говорил об этом в одном из последних своих интервью осенью 1978 года: «Сейчас занялся своим литературным архивом. Хочу написать и, очевидно, напишу в дополнение к тому, что у меня уже написано, книгу воспоминаний. Причем особенность этой книги будет заключаться в том, что в большинстве случаев – не всегда – она будет опираться на переписку о литераторами, о которых я буду писать. Там, в переписке, присутствует время с его иногда отделенной от нас многими годами подлинностью. Последнее самое, что я сделал, это три вещи: воспоминания о Константине Федине, воспоминания о Михаиле Луконине и воспоминания о Борисе Горбатове. Причем два первых основаны главным образом на переписке и широкой ее цитации. Может, я в этом духе и продолжу. Я даже когда-то первоначально для такой книги придумал название «Пачка писем». А потом мне почудилось, что в этом немножко что-то дамское есть, и отказался. Но названия другого, кроме «Книга воспоминаний», пока не придумал»[10].
О том, что Симонов уже решил приступить к непосредственной работе над этой книгой, что из дальних, перспективных планов она передвинулась в первоочередные, свидетельствует и общий заголовок – «Из книги воспоминаний», который он дал, публикуя в журнале «Дружба народов» мемуарные очерки о К. Федине, Б. Горбатове и М. Луконине. И характерна оговорка, сделанная в очерке о Б. Горбатове: «В данном случае мои воспоминания опираются только на память», – оговорка, вообще говоря, странная, когда речь идет о воспоминаниях, но в данном случае закономерная, так как Симонов намеревался большинство своих мемуарных очерков строить на переписке.
По первоначальным планам автора книга воспоминаний должна была быть посвящена не одним только литераторам и деятелям искусства, но и некоторым известным военачальникам, с которыми Симонов был близко знаком. Но в самое последнее время писатель стал говорить о том, что, быть может, будет делать не одну, а две книги воспоминаний, считая, что у мемуарных очерков о военачальниках должна быть несколько иная документальная основа – здесь должны были быть использованы главным образом обширные записи его бесед с этими людьми: «Работа над книгой «Послевоенные встречи», о которой я мельком упомянул в дневниках, когда вспоминал об очень короткой встрече на фронте с Иваном Степановичем Коневым, с которым я потом часто встречался, – это работа длительная. Я не знаю, какую форму она окончательно приобретет. Я написал около пяти листов, связанных со встречами с Георгием Константиновичем Жуковым, с разговорами с ним. Напечатал кусок из этого в «Халхин-гольской странице», остальное лежит у меня, еще не готовое для печати. Просто сделал это, чтобы не ушло из памяти. Я довольно много встречался с Александром Михайловичем Василевским. Думаю написать некоторые впечатления, связанные с этим человеком, с моими представлениями о нем, о ею жизни, о его книге, замечательной во многих отношениях. Есть материал для такой же работы, скажем, о Коневе – большое количество записей встреч с ним и стенограмм. С адмиралом Иваном Степановичем Исаковым я тоже часто встречался, много интересного записано»[11].
Из бесед с Константином Михайловичем я знаю, что он так и не принял окончательного решения – одну или две будет делать книги воспоминаний. Он рассказывал мне, что был намерен не только написать о людях, о которых он еще не написал – скажем, об А. Фадееве или П. С Коневе, – но и существенно расширить уже готовые очерки – например, об А. Твардовском, И. Эренбурге, И Исакове. На это прямо указывают, кстати, и некоторые заголовки или подзаголовки – «Несколько глав из записей об А. Т. Твардовском», «Из записок о Г. К. Жукове»… Наверное, в его будущую книгу вошли бы и те воспоминания, которые использованы им в комментарии к «Разным дням войны» (мы не включили их в настоящий том, чтобы избежать повторов в Собрании сочинений) – о Е. Петрове, А. Серафимовиче, П. Трошкине, М. Бернштейне.
Симонов не успел завершить работу над книгой воспоминаний, но ее характер, ее контуры ясно видны. И при этом каждый из его мемуарных очерков – вполне самостоятельное произведение. Написанные с разной степенью подробности и полноты, они представляют собой точные, живые, богатые содержанием портреты и зарисовки многих замечательных наших современников, так или иначе определявших духовный облик прошедших десятилетий.
Воспоминания Симонова публикуются в настоящем томе в хронологическом порядке – так, как они писались. Отступления от хронологии сделаны в двух случаях – для того, чтобы поставить рядом два очерка о Пабло Неруде и два очерка о Г. К. Жукове, – более ранние присоединены к более поздним. Каждой паре этих очерков, посвященных одному лицу, даются общие примечания без каких-либо взаимных отсылок.
Все произведения Симонова печатаются по тексту последних прижизненных публикаций, что в примечаниях специально не оговаривается.
Цитируемые в примечаниях письма Симонова, кроме опубликованных, источники которых каждый раз указываются, воспроизводятся по машинописным копиям, находящимся в архиве К. М. Симонова, который хранится в его семье. Сокращенные слова дополнены и взяты в квадратные скобки, редакционные названия – в угловые.
Условные сокращения, принятые в примечаниях
АКС – Архив К. М. Симонова, хранящийся в его семье.
ЛГ – «Литературная газета».
ЛР
