— Вы знаете, — тихо сказал Кэйлеб, — когда Клинтан напал на Сиддармарк, это казалось таким… расчетливым с моей стороны, таким бессердечным, учитывая все ужасные вещи, которые, как я знал, должны были произойти с миллионами невинных сиддармаркцев, увидеть возможность — преимущество — которое это могло нам предложить. После всего пройденного нами вместе с республикой за последние несколько месяцев, всего, что мы видели, и всех людей — как наших, так и их, — которые сражались и умирали, это почему-то кажется мне еще более… банальным и циничным. И все же…
— Я знаю, что уже упоминал при тебе Уинстона Черчилля, Кэйлеб. — Голос Мерлина был почти таким же мягким. — На Старой Земле была еще одна «скрытая атака» в месте под названием Перл-Харбор со стороны чего-то, называемого Японской империей. Это была одна из частей гораздо более масштабной, блестяще проведенной операции, и она застала свои цели врасплох. В ней погибли тысячи людей, и она уничтожила практически весь боевой флот нации под названием Соединенные Штаты Америки, самого опасного потенциального врага Японии, и боевую эскадру, которую Черчилль отправил на другой конец света, пытаясь сдержать агрессию империи.
— Япония была частью военного союза под названием «Ось», и в течение двух лет Ось было невозможно остановить. Их армии разбили всех, кто пытался их остановить, и нация Черчилля — Англия — выжила только потому, что это был остров. Ее военно-морской флот был достаточно силен, чтобы предотвратить вторжение, но Германия — еще один член Оси — медленно и неуклонно душила ее, топя торговые суда, от которых зависело ее выживание. В то время атака на Перл-Харбор казалась лишь еще одним триумфом стран Оси и полной катастрофой для их противников, однако она привела к тому, что, вероятно, самая могущественная на тот момент нация в мире вступила во Вторую мировую войну на стороне страны Черчилля.
— Когда он вспоминал об этом позже, Черчилль описал свою реакцию на эту новость, как он понял, что война охватит еще миллионы людей, но одновременно осознал, что когда Соединенные Штаты со всей их промышленностью и рабочей силой присоединились к Англии и ее союзникам, то стал почти уверен в победе. И вот что он сказал: «Будучи насыщенным и пресыщенным эмоциями и ощущениями, я лег в постель и заснул сном спасенного и благодарного». Это как бы подводит итог тому, что ты пытаешься сказать?
— Да. — Кэйлеб посмотрел на своего личного оруженосца через камин между ними и кивнул. — Да, это так.
— Ну, я бы не стала заходить так далеко, чтобы сказать, что мы пока «спасены», — прагматично сказала Нимуэ, — но сказала бы, что многие из вас прошли чертовски долгий путь от того места, где вы были, когда Мерлин проснулся в нашей пещере.
— Не стоит пока впадать в оптимизм, — предостерег Мерлин. — Я никогда не ожидал, что Дючейрну и Мейгвейру удастся превратить харчонгскую армию в настоящую эффективную боевую силу, но будь я проклят, если не похоже, что им это удалось. И это совсем не маленькая армия. Если уж на то пошло, их показатели производства винтовок чертовски выше, чем ожидал кто-либо из нас, особенно с учетом того, что они были настолько нелюбезны, что придумали свой собственный затвор и сделали его лучше, чем у нас. А еще есть этот изобретательный такой-то брат Линкин и те мартеновские печи, которые Дючейрн строит по всему центральному и южному Харчонгу. — Он покачал головой. — Наши шансы должны мне нравиться больше, чем когда-либо прежде, но мы все еще чертовски далеки от победы над Церковью. И еще есть небольшая проблема, связанная с тем, что мы будем делать, если победим их. Я абсолютно не представляю, как отреагирует то, что находится под Храмом, если армия вторжения войдет в Зион, чтобы потребовать капитуляции Церкви!
— Подробности, подробности! — Нимуэ махнула рукой и криво улыбнулась. — Как сказал бы Мейкел — если бы он, конечно, не спал, — Бог не позволил бы нам зайти так далеко только для того, чтобы споткнуться в самом конце.
— Ты же понимаешь, что на другой стороне есть много людей, которые говорят точно то же самое, не так ли? — насмешливо спросил Кэйлеб, и она рассмеялась.
— Конечно, есть. Но они также оказались на стороне Жаспара Клинтана, так что, кто бы еще ни был на их стороне, черт возьми, это точно не так!
— Ты должен признать, что с такой логикой трудно спорить, Кэйлеб. Даже если я не сам это придумал. Вот именно, — сказал Мерлин императору со своей собственной кривой улыбкой.
— Хорошо! Этого достаточно. Я ухожу! — Кэйлеб покачал головой и поднялся с кресла. — И так было достаточно плохо, когда только один умник сейджин выпаливал в меня каждый раз, когда я думал, что превзошел его доводы! Я отказываюсь сидеть здесь и спорить с двумя сразу, особенно когда они оба когда-то были одним из них! Я иду спать.
— Спите спокойно, ваше величество, — ласково сказала ему Нимуэ, и он рассмеялся, снова покачал головой и направился в свою спальню.
— Звучит как хорошая идея для всех нас — по крайней мере, для всех нас, людей из плоти и крови, — заметил Грин-Вэлли. — Уверен, что завтра в последнюю минуту мне нужно будет позаботиться о всевозможных деталях. Лучше всего быть хорошо отдохнувшим, когда я это сделаю.
— То же самое и здесь, — согласился Стейнейр. — Всем спокойной ночи.
Он и Грин-Вэлли выбыли из гонки, и остались только две ПИКИ.
— Ты действительно сделал это, знаешь, Мерлин, — тихо сказала Нимуэ. — Не один, конечно. Но ты действительно сделал то, ради чего погибли Шан-вей, коммодор Пей и Нимуэ.
— Пока нет. — Мерлин встал и подошел к окну, глядя вниз на летящий снег на улицах столицы Сиддармарка, слушая рев ветра за стеклом и потрескивание огня позади него, голубые глаза были отстраненными. — Пока нет. Даже если мы победим храмовую четверку, даже если Церковь опротестует условия, мы только на полпути к дому, Нимуэ. И у нас тоже нет вечности, чтобы добраться туда.
— Знаю. Но ты доберешься туда, и ты потащишь всех остальных — и всю эту планету, брыкающуюся и кричащую всю дорогу — с собой, если понадобится. Но что я действительно хотела сказать, теперь, когда мы остались вдвоем, так это спасибо.
— Спасибо? — Мерлин отвернулся от окна и скрестил руки на груди, глядя на изображение рыжеволосой молодой женщины, спроецированное на его глаза. — За что?
— За то, что разбудил меня, чтобы я стала частью этого, — сказала она ему мягким голосом, сапфировые глаза смотрели прямо в его глаза. — За то, что дал мне шанс стать частью этого. Чтобы закончить то, что начали Шан-вей и коммодор, не только здесь, на Сейфхолде, но и там тоже. — Она махнула рукой, указывая на небо, которое ни один из них в данный момент не мог видеть. — Мы многим людям многим обязаны, Мерлин, включая Гбаба. Я с нетерпением жду возможности помочь вам расплатиться с этими долгами. Всеми ими.
— Действительно? — Он склонил голову набок, затем улыбнулся, и это была странная улыбка. Нежная, с легким оттенком юмора и более чем легкой печалью, но при этом странно лучезарная. — Ну, я полагаю, не за что. И я тоже с нетерпением жду этого, теперь, когда ты упомянула об этом. Если, конечно, мы когда-нибудь туда доберемся.
