Ознакомительная версия. Доступно 43 страниц из 212
Николай Кириллович глухо спросил о причине отказа.
– А разве тут нужна причина?.. – в трубке усмехнулись. – Это чтобы разрешить, надо выдумывать основание. А чтобы отказать в этой церковной агитации…
– Я не собираюсь никого агитировать!
– Это вам так только кажется… И, главное, еще понятно, если бы вы подняли этот перезвон где-нибудь в России. Но здесь!.. Это не только подрыв антирелигиозной пропаганды, это подрыв национальной политики. Вам – колокол разрешить, кто-нибудь из местных захочет написать симфонию с муэдзинами, и пошло-поехало!
– Но Дурбек Хашимович разрешил…
– Не все, не все в этом мире зависит от Дурбека Хашимовича. Кстати, он очень на вас обижен.
– За что?
– За то самое… Он считает, что вы подговорили того деда написать письмо против сноса церкви. Вы же были накануне на Бешсарайке и долго там разговаривали.
– Я не…
– Николай Кириллович, Николай Кириллович! Я ведь вас предупреждал. Хотите писать авангардную музыку – пишите, дерзайте! А вот с колоколами лучше не надо… И вообще, Музтеатру рекомендовано воздержаться от исполнения вашего опуса.
Наступила пауза.
– Запрет? – почти шепотом спросил Николай Кириллович.
– Ну почему сразу – запрет? Просто – рекомендо…
Николай Кириллович бросил трубку.
Хуже всего, что колокол не собирались возвращать и церкви. Когда на следующий день к театру подъехал посланный с Гагаринки грузовичок, его, ссылаясь на особое распоряжение, развернули и отправили ни с чем.
Отец Михаил позвонил в театр и наговорил Николаю Кирилловичу резкостей.
– Теперь и ты с носом, и нам колокол не отдадут! – гремел в трубке. – А нам он на престольный позарез нужен! Предупреждал же!
(Была договоренность, что сразу после премьеры симфонии колокол отвозят обратно, чтобы прозвонить к концу праздничной службы накануне престольного праздника, Иверской.)
Николай Кириллович молчал. Все его попытки выяснить, кто запретил возвращать колокол, закончились ничем.
После звонка он ушел в туалет, вернулся с растертыми глазами. Но держался бодро. Блистательно дирижировал в тот вечер сюитой неприехавшего Шнитке.
* * *
Кроме симфонии и колокола, странное поведение Николая Кирилловича могло быть вызвано и другими причинами.
Два дня у Николая Кирилловича жил Руслан, снова ушедший из дома. Гульнара выходила замуж за того военного, которого Николай Кириллович видел мельком; свадьба была назначена на начало ноября. Сразу после свадьбы они все должны были переехать в Подмосковье, куда переводили отчима.
Гуля плакала в трубку и просила Николая Кирилловича повлиять, поговорить… Он пытался. Племянник сжал губы, собрал вещи и ушел. Николай Кириллович предпринял попытку его обнять. Руслан молча отстранил его и побежал вниз, перепрыгивая через ступеньки.
В то же утро к нему приехала Жанна. Убрала со стола, села на табуретку, сказала, что, кажется, она встретила человека, который… Николай Кириллович даже не стал спрашивать кто. Пожелал ей счастья. «Збигнев уже начал узнавать о визе». Николай Кириллович выключил загудевший кран, помял мокрыми руками рубашку и резко обнял Жанну.
Потом они долго, как студенты, обнимались в коридоре. «Ну что ты, ну? Ты же давно хотел от меня отделаться…» Жанна тыкалась носом в его подбородок. «И тебе надо уезжать, – вытерла заплаканное лицо о его плечо. – Я тебя тоже постараюсь вытащить… Но вначале Владимира, он совсем плох. Его снова хотят в дурку».
Через час он уже снова был в театре, пил кислый кофе в буфете, чтобы прийти в себя. Снова зал ломился, Николай Кириллович стоял за пультом.
Заночевал в театре, на прокуренном диване у вахтера, сил возвращаться на Люксембург не было.
Заметили, что Николай Кириллович часто упоминал в эти дни о самоубийстве. Причина тоже была понятна. Николай Кириллович был среди тех, кто поехал в аэропорт, когда отправляли гроб с Садыком. Все это власти попытались сделать тише, без публики, люди все равно пришли и стояли у решетки, к гробу их не пустили. Петр Третий вытащил альт, заиграл, прибежала тетка в форме, стала всех гнать.
Вечером, после концерта, помянули Садыка в кабинете у Хуршиды. Николай Кириллович сидел молча и не пил. Он вообще не пил всю эту неделю, хотя каждый вечер устраивались посиделки, чокались, спорили о музыке и расходились под утро.
* * *
Во второй половине дня в Музтеатре заволновались всерьез. Хуршида съездила за Давлатом. Давлат согласился немедленно ехать с ней на Люксембург: ему самому был нужен Триярский.
По дороге сообщил племяннице еще одну подробность: два дня назад он ездил с Николаем Кирилловичем в областную психиатрическую больницу, к Бежаку. Когда к ним вывели то, во что превратился Бежак, Николай Кириллович неожиданно опустился перед ним на колени и поцеловал ему руку. Потом Бежак и Триярский долго разговаривали, Давлат вышел покурить. Вернулся, услышав какие-то звуки. Рудольф Карлович пытался встать на колени перед Николаем Кирилловичем, а тот – поднять своего учителя с бетонного пола.
Когда уже въезжали на Люксембург, Давлат вспомнил еще про письмо из Ленинграда, которое получил Николай Кириллович. Письмо это Триярский достал из ящика, когда они вернулись от Бежака, и прочитал, пока поднимался. «Что-то случилось?» – спросил Давлат, испугавшись выражения лица Николая Кирилловича. «Нет, ничего, – отвечал Николай Кириллович. – Ничего. Все хорошо». Это «все хорошо» не понравилось Давлату особенно…
– С кем-то разговаривает, – хором доложили пожилые женщины, сидевшие на скамейке. Они уже успели организовать штаб наблюдения, а одна, самая активная, даже звонила в дверь Николая Кирилловича и спрашивала, не поможет ли соседушка со спичками. Николай Кириллович отвечал через дверь, что спичек у него нет.
– Разве может быть, чтобы у человека спичек не было? – возмущались женщины.
Давлат был уже наверху и звонил в дверь:
– Это я, я, Давлат!..
* * *
В это время в других местах города наблюдались странные вещи.
К кладбищенской церкви подъехал обшарпанный грузовичок. Из кабины выпрыгнула кошка.
Следом, пыхтя, спустилась женщина в грязном плаще.
– Василиска! – закричала она на кошку. – Ну, принимайте, летуны!
Это уже было сказано отцу Михаилу, выходившему из церкви.
Через несколько минут отец Михаил, пономарь и двое нищих вытаскивали из грузовика небольшой колокол.
– Осторожней, мужики! – командовала Валентина, уже снова с кошкой на плечах. – Левей, левей…
– Тяжелый! – кричал отец Михаил. – Это ж сколько ты лет, Валентина, на него пятаки собирала?
– А как овдовела, так и стала. Как мой в шахте погиб…
Ознакомительная версия. Доступно 43 страниц из 212
