Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 209
Главным «стержнем» идеологии мусульманских радикалов по всему миру являлся антисемитизм, который ныне «обратно импортировался» в Европу как элемент антизападной пропаганды, что представляла Соединенные Штаты и Европейский союз в качестве союзников или пешек глобального сионизма и мирового еврейства. С этой точки зрения, да и в глазах многих жителей Запада, «глобальная война с терроризмом», вторжение в Ирак и мнимый экспорт демократии составляли часть обширного плана, режиссерами которого выступали неоконсерваторы из американских евреев и их кукловоды из Израиля. «Сегодня евреи правят миром через посредников, – заявил премьер-министр Малайзии Махатхир Мохамад на заседании Организации Исламская конференция[1509] в 2003 году. – Они заставляют других сражаться и умирать за них».[1510] Вновь извлекли на свет «Протоколы сионских мудрецов», давнюю фальшивку, состряпанную еще тайной полицией царской России.[1511] Отрицание холокоста получило широкое распространение. Во многих западноевропейских странах отмечался резкий рост словесных и физических нападок на евреев, особенно на как бы напрашивавшихся на это своим поведением ортодоксов. Некоторые нападения совершались «традиционными» крайне правыми, но большинство угроз исходило все-таки от мусульманских иммигрантских общин. Эта волна политической, правовой и культурной «делегитимации» Израиля получила поддержку многих европейцев, причем тех, кто не был (или не считал себя) антисемитом.
«Глобальная война с терроризмом» обладала потенциалом столь же глубоко трансформировать европейскую внутреннюю политику, как это делали внешние и внутренние угрозы в прошлом.[1512] Пытаясь противостоять террористической угрозе и успокоить враждебные иммигрантские общины, государства Европы были вынуждены учитывать классический баланс между свободой и безопасностью.[1513] Однако систематических попыток переделать общество и экономику не предпринималось. За исключением России, где Путин изменял социально-экономические отношения ради защиты суверенитета страны от западной «интервенции», исторический приоритет внешней политики, который изрядно ослабел в конце двадцатого столетия, нигде так и не возродился. В отличие от Соединенных Штатов после 2001 года, Европа в новом тысячелетии оставалась мирным обществом, пускай даже молодые европейцы теперь сражались и умирали в Ираке, Афганистане и других странах – и пускай количество этих жертв было беспрецедентным для периода после Второй мировой войны.
Между тем расширение НАТО и Европейского союза продолжалось полным ходом. В январе 2007 года Болгария и Румыния вступили в ЕС; Украина отчаянно пыталась реформировать экономику и гражданское общество, чтобы подготовиться к вступлению в согласованном порядке. В самом конце того же года европейские правительств согласились немного изменить конституцию Европы на встрече в Лиссабоне и подтвердили стремление превратить ЕС в военный союз. Процесс ратификации конституции возобновился. В конце сентября 2006 года НАТО приступил к «интенсивному диалогу» с кавказским государством Грузия. Этот шаг вызвал бурное недовольство Парижа и Берлина – на сей раз Меркель словно вспомнила о тактике Шредера, – поскольку он грозил спровоцировать Россию и чрезмерно растянуть зону ответственности альянса. Два месяца спустя Албанию и Хорватию пригласили начать официальные консультации о вступлении – и приняли в альянс через два года. На бурном саммите НАТО в Бухаресте в начале апреля 2008 года Македонию заверили, что она получит приглашение, как только уладит свой спор с Грецией; Боснии же и Черногории предложили начать «интенсивный диалог». Наиболее спорное решение состояло в том, что Украину и Грузию, вопреки возражениям Франции и Германии, уведомили: в будущем членство для них вполне возможно, если они изменят государственную политику в отношении национальных меньшинств.
Однако в 2008 году Европу потрясла вереница кризисов. Парламент Косово в одностороннем порядке провозгласил независимость от бывшей Югославии в феврале, и это заявление обнажило глубинные противоречия ЕС. Двадцать два члена Союза, в том числе Великобритания, Франция и Германия, признали новое государство, но Греция (поглядывая на Македонию с ее «славянофильским» населением), Кипр (с его турецким населением), Испания (с басками и каталонцами), Румыния и Словакия (где имелись крупные венгерские меньшинства) отказались это сделать. Резолюцию Европейского парламента с требованием признания Косово попросту проигнорировали. Вскоре, в июне 2008 года, ирландцы отвергли Лиссабонский договор на референдуме. Итоги голосования определило сочетание факторов: низкая явка, страх оказаться втянутыми в «европейскую войну», несмотря на традиционный нейтралитет Ирландии, опасения по поводу того, что средства ЕС будут перераспределены в пользу новых членов с востока, общее ощущение отчужденности от «бюрократического» и «недемократического» Брюсселя, а прежде всего – убежденность в том, что Лиссабонский договор угрожает суверенитету Ирландии. Вследствие принципа единогласия, положенного в основу ЕС, и потому, что Союз не имел никаких механизмов принуждения к повиновению, дальнейшая интеграция была остановлена до тех пор, пока ирландцы не передумают.
Два месяца спустя Европу ожидал очередной кризис. Когда НАТО объявил о принципиальной возможности вступления в альянс Украины и Грузии, Россия усилила давление на кавказское государство посредством поддержки сепаратистов в Абхазии (где ранее имелось грузинское большинство) и Южной Осетии (где грузины составляли меньшинство, но проживали в значительном количестве). Президент Грузии Михаил Саакашвили, твердо намеренный вступить в НАТО, получил более трех четвертей голосов на референдуме о членстве в альянсе и стремился всеми способами «уладить» территориальные споры, поскольку таково было непременное условие НАТО. В итоге он принял судьбоносное (и роковое) решение. В августе 2008 года Грузия начала полномасштабное наступление на Южную Осетию, обеспечив тем самым предлог Москве для «гуманитарной интервенции» в защиту гражданского населения. Русские танки устремились на юг и стали угрожать не только целостности Грузии, но и нефтепроводу, по которому шли поставки сырья на Запад. Европа еще не оправилась от этого потрясения, когда западная финансовая система внезапно рухнула в сентябре 2008 года. Кризис на Уолл-стрите начался с краха инвестиционного банка «Леман бразерс», охватил все Соединенные Штаты и пересек Атлантический океан. Европейские банки гибли по всему континенту, особенно пострадали Великобритания, Ирландия, Испания и даже Германия. Вслед за финансовым кризисом пришел резкий экономический спад, Соединенные Штаты и многие европейские государства погрузились в рецессию – сравнительно мягкую в Великобритании, но весьма суровую в Ирландии, Греции и Испании. Рынок недвижимости, розничная торговля и многие другие отрасли свалились в пике.
Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 209
