С самого начала в полосе 10-й армии была создана мощная конно-механизированная группа по примеру той, что Павлов «создал» в ходе январской игры. Только на сей раз группа должна была не развивать прорыв стрелковых частей, а наоборот, в авангарде скачком двигаться к Висле — командующий ЗОВО сдвинул свои стрелковые части на фланги.
Конно-механизированная группа, помимо обоих вышеуказанных мехкорпусов, включала в свой состав 6-й кавкорпус (6-я и 36-я кавдивизии) генерал-майора И.С. Никитина. Возглавил КМГ 10-й армии лично заместитель Д.Г. Павлова генерал-лейтенант И.В. Болдин, тот самый, что уже командовал подобной конно-механизированной группой в «освободительном походе» 1939 года.
Жуков в своих мемуарах пытался представить дело таким образом, будто бы Болдин возглавил КМГ 10-й армии уже после начала войны. На самом деле заместитель Павлова отбыл к границе еще до 22 июня и только жизненная необходимость вынудила Ивана Васильевича 23 июня 1941 года наносить своей группой (включив в нее корпус Мостовенко) удар в совершенно противоположном заданному направлении — на Гродно. В составе мехкорпуса Хацкилевича находим еще одного нашего старого приятеля — генерала С. В. Бор-зилова, специалиста по развитию танковых прорывов и героя рейда на Кямяря в феврале 1940 года. Теперь он командует 7-й танковой дивизией.
Как уже отмечалось выше, стрелковые части 10-й армии Павлов сдвинул на фланги конно-механизированной группы Болдина. 1-й стрелковый корпус бьит расположен в районе Осовецкого УРа (№ 66), прикрывая стыке 3-й армией и правый фланг ударной группы 10-й армии от контрудара противника из района Лыкк (Лик). Именно отсюда наносили свои контрудары «западные» в ходе январской игры в Москве.
Части 5-го стрелкового корпуса (13-я, 86-я и 113-я сд) и 13-го мехкорпуса (25-я, 31-я тд и 208-я мд) расположились двумя группировками на южном фасе белостокского выступа, имея задачу, помимо прикрытия левого фланга ударной группы Болдина от контрудара противника из района Минск- Мазовецкий— Венгрув (так действовали «западные» в январской игре), содействовать 4-й армии Западного фронта в наступлении на Варшаву, нанося удар с севера. 13-я сд и 208-я мд располагались южнее Замброва на границе у Ос-тров-Мазовецкий — Малкиня, а 86-я и 113-я сд вместе с 25-й и 31-й тд — южнее Вельска, в районе Цехановец — Перлеево. Штаб 10-й армии располагался в Белостоке.
Части 10-й армии находились буквально в считанных километрах от пограничной полосы. Причем рванули туда советские дивизии еще в конце мая — начале июня, задолго до пресловутого сообщения ТАСС от 14 июня 1941 года. Об этом пишет жене недавно призванный на службу водитель одного из полков 10-й армии А.А. Кулемин (пропал без вести летом 1941 года) 15 июня 1941 года (это письмо находится в Государственном музее Великой Отечественной войны в г. Минске). Он сообщает, что его часть, располагавшаяся в местечке Деретин (р-н Белостока) уехала к границе «в лагеря», а он сам «не поехал в лагерь», а «остался на месте». «Осталось нас в местечке очень мало, чем пользуются вредители и шпионы». Далее он сообщает, что 3 июня «был большой пожар, пытались (вредители. — С.З.) поджечь все склады (военные)», сгорело 83(!) дома, «недалеко от наших складов, но склады отстояли».
В районе Бреста и Кобрина расположилось левое крыло «Дмитриевой рати» — 4-я армия генерал-майора А.А. Коробкова (впоследствии расстрелянного). Она насчитывала 8 дивизий — 6,42,49 и 75-я сд 28-го стрелкового корпуса и 22-я, 30-я танковые, а также 205-я механизированная дивизии 14-го механизированного корпуса. Имелась еще одна отдельная 79-я сд дивизия, основной задачей которой, по всей видимости, являлись совместные действия с Пинской военной флотилией.
14-й мехкорпус РККА, хотя и не был еще полностью укомплектован, представлял собой серьезную силу: 10 плавающих танков Т-37 и Т-38, 504 Т-26 и 6 БТ; всего — 520 танков.
4-я армия Коробкова располагалась крайне неудачно с точки зрения ведения оборонительных действий. Командующий развернул свои 4 стрелковые дивизии по фронту (79-я сд располагалась несколько глубже) с двумя авангардными дивизиями (6-й и 42-й) в центре. Таким образом, противник, пробив в середине советского боевого порядка брешь, рассекал войска Коробкова на две изолированные друг от друга части и мог быстро продвинуться вперед, не встречая практически никаких вражеских резервов, за исключением отдельных частей 14-го мехкорпуса.
Зато дивизии 4-й армии были очень удачно расположены с точки зрения внезапного наступления. Коробков должен был наступать на Варшаву, одновременно содействуя с севера наступлению 5-й армии Потапова на Люблин. Правофланговая 49-я сд располагалась в районе городка Высокое, имея своей задачей наступление на Бяла-Подляску с севера. Что касается левофланговой 75-й сд, то ее дислокация — это нечто! Эту дивизию задвинули в «тупик» — в район Домачево — Малорита. С точки зрения обороны в этом районе нечего делать вообще — за спиной непролазные припятские топи и леса, куда по своей воле никто не полезет. Здесь просто нечего защищать! Но что хуже всего — с этой позиции очень неудобно отступать по причине все тех же лесов и болот. Для того чтобы отойти, потребуется либо добираться на север до Бреста (где уже расположился противник) 30 с лишним километров, либо почти 50 км топать по дороге на Кобрин (где тоже уже может находиться противник). Эффективно защищать расположенный южнее район Ковеля в полосе Юго-Западного фронта невозможно, так как с потерей Бреста всякая оборона южнее теряет всякий смысл.
Гораздо логичнее было бы за счет 75-й сд усилить центр боевых порядков 4-й армии в обороне. Но дело в том, что Коробков до 22 июня 1941 года думал вовсе не об обороне: 75-ю дивизию отодвинули так далеко на юг для того, чтобы она в наступлении поддерживала контакт с правофланговыми соединениями Юго-Западного фронта и содействовала с северо-запада операции 5-й армии Потапова по овладению районом Люблина.
Центр боевых порядков 4-й армии и ее ударный авангард составляли 6-я Орловская и 42-я стрелковые дивизии. Рассматривать дислокацию этих частей с точки зрения обороны просто бессмысленно: ни 6-я, ни 42-я не занимали никакой обороны вообще, они расположились удобным (как им казалось) биваком в стенах Брестской крепости (а многие командиры притащили с собой и семьи с детьми) в считанных сотнях метров от пограничного рубежа.
Основные силы 14-го механизированного корпуса РККА располагались в районе Брест — Кобрин: 30-я тд в районе Каменец, 22-я тд и 205-я мд за Брестом западнее Кобрина.
В музее Великой Отечественной войны хранится еще один интересный документ — боевое донесение (№ 05) штаба 4-й армии РККА 22 июня 1941 года (ЦАМО, Ф. 318, On. 4631. Д. 6. Л. 28–29), подписанное А А. Коробковым, членом Военного совета армии дивизионным комиссаром Шлыковым и др.
Чем примечателен это документ? Коробков издал его после 7 часов утра после получения директивы № 2 наркома обороны СССР С. К. Тимошенко, предписывавшей советским войскам «обрушиться всеми имеющимися силами на противника и уничтожить его». Командующий 4-й армии еще не знает, что Гудериан прорвался в центре расположения советских войск в районе Бреста, поэтому почти каждое решение Коробкова ошибочно, но именно потому, что он не владеет ни информацией о реальной обстановке, ни самой обстановкой, его донесение и является чрезвычайно важным документом.
