не является ли тот евреем. Возможно, у него в роду были евреи?
– Хайль Гитлер! – вытянувшись, прокричал доктор, вскидывая вверх руку. Гиммлеру пришлось встать и он ответил на приветствие гостя.
– Здравствуйте, доктор. Садитесь, пожалуйста! – пригласил его Генрих.
– Спасибо! – ответил тот, осторожно присаживаясь к столу. На несколько секунд повисло молчание.
– Доктор, я прочитал вашу папку о оберштурмфюрере Гюнтере Шольке. Честно говоря, кое-что я не совсем понял… Поэтому и пригласил вас к себе… – начал он.
– Я готов дать вам все пояснения, герр Гиммлер! – отозвался Венцель, во все глаза глядя на него.
– Не сомневаюсь, доктор, не сомневаюсь… – ответил Генрих. – Скажите, такое быстрое восстановление после двух попаданий Шольке в вашу клинику на самом деле невозможно? Или это только ваше личное мнение?
– Герр Гиммлер, я вас заверяю, такое абсолютно невозможно! – категорично сказал Венцель. – Поверьте, в моей долгой практике я видел сотни, может, тысячи разных ран, увечий, травм… И все они заживали так как и должны были заживать! Дело в том что регенерация у всех людей почти на одном уровне. Возможно, конечно, что у кого-то чуть быстрее, если человек силён, и у него крепкий иммунитет, но разница всё равно очень маленькая. В случае Шольке.. – Венцель покачал головой… – тут совсем другое! Скорость его восстановления просто потрясающая! И это притом что он, попав под машину, вместе со своим другом, получил тяжелейшие травмы! Я вообще опасался что он останется калекой. У него было сотрясение мозга, сломано несколько костей, не считая других повреждений тела, представляете?! А он уже на следующий день выглядел как будто с велосипеда упал… Такого просто не бы-ва-ет! – твёрдо сказал доктор.
– Понятно… – с задумчивым видом ответил Гиммлер. – Тогда почему вы его выпустили так рано? Сказали бы что он ещё болен..
– Я и хотел так сделать, герр Гиммлер! – буквально воскликнул Венцель. – Но сглупил… Когда позвонило его начальство и спросило о его самочувствии, я сказал правду, что Шольке почти здоров. И они велели мне поскорее его выписывать. После этого я опомнился, но было уже поздно… – он сокрушённо развёл руками, показывая что донельзя огорчён своей ошибкой.
– Скажите, были ли ещё какие-нибудь странности в его поведении? Словах? – снова спросил Гиммлер.
– Странности? – переспросил доктор, в свою очередь задумавшись. – Дело в том, что я не знаю каким он был до ранения, поэтому не могу сравнить. А так, вёл себя спокойно, шутил… Мы с ним даже расстались по-дружески.
– Ясно. В папке написано что через несколько дней Шольке снова попал к вам, после пожара, когда спас много людей. Это верно? – переключился Генрих на другой вопрос.
– Да, верно! – согласился Венцель. – В ту ночь его привезли к нам без сознания. Кожа в нескольких местах обгорела, он надышался дымом, но главное, в его ноге торчала какая-то железка, видимо, осколок чего-то вонзился в ногу. Его оперировал мой коллега, доктор Хоффман, по его словам он тоже ни разу ничего подобного не видел. Ему показалось что организм парня живёт своей жизнью, как будто самостоятельно борется за жизнь. Герр Гиммлер, я понимаю, это звучит дико, более того – антинаучно, я бы сам ему никогда не поверил, но… когда видишь это вживую… трудно не верить своим глазам!
Заинтригованный Генрих встал из-за стола, рукой остановил Венцеля, когда тот попытался сделать то же самое, и стал прохаживаться по кабинету. Внезапно он повернулся и внимательного посмотрел на доктора:
– Вы брали его образец крови?
– Да, герр Гиммлер! – ответил Венцель. – Вот только мне это ничего не дало… На первый взгляд его кровь обычная… Но… – он задумался, пытаясь сформулировать свою мысль… – что-то в ней странное… Но что именно, я не знаю. Плазма и клетки ведут себя не совсем привычно… и их больше чем у обычного человека. Тут нужны исследования, но… я не могу закрыть его и изучать. Возможно, вы сможете приказать ему? – с надеждой спросил он. Гиммлер кинул на него взгляд:
– Я подумаю над тем что тут можно сделать! Подождите… – внезапно осенило Генриха… – вы сказали что в аварию он попал вместе со своим другом? Тот умер?
– Нет, он тоже.. – Гиммлер с удивлением смотрел как взгляд доктора стекленеет, а челюсть медленно отвисает:
– Что с вами, доктор?
Тот потрясённо проговорил:
– Боже мой, какой же я кретин… Как я мог забыть про его друга? Моя старая, забывчивая голова! – в отчаянии схватился за неё Венцель. – Вот же старый дурак! Ну конечно, их же было двое!
– Объясните мне, чёрт возьми, что вы имеете в виду? – потребовал Гиммлер, пытливо глядя на доктора. Тот ответил ему горящим от возбуждения взглядом:
– Их действительно было двое во время той аварии! И, представляете, у них обоих было одно и тоже! В смысле, травмы были разные, но заживали они одинаково! Понимаете? То есть, эта особенность была не только у вашего офицера но и у его друга! Как такое может быть?
Гиммлер, охваченный азартом ищейки, отрывисто спросил:
– Что вы знаете о его друге? Как его зовут? Где живёт?
– М… – нахмурился Венцель… – он полицейский. Его зовут… Краузе! Точно! Дитрих Краузе!
– Надеюсь, хоть его вы додумались задержать для лечения? – с предвкушением спросил Генрих. Но слова доктора убили его надежду:
– Додумался… – ответил Венцель. – Но это не помогло. Вечером, после того как я сообщил ему что оставляю на дополнительное лечение, он сбежал из клиники… – удручённо признался доктор. Гиммлер скрипнул зубами от злости.
– Вы забыли запереть палату? – ядовито спросил он, пытаясь сдержаться и не наорать на этого глупого докторишку с еврейским носом.
– Нет, я запер её, поверьте! Более того, поставил возле неё санитара чтобы тот не выходил из палаты, по совету Шольке. Но Краузе связал медсестру, когда та пришла за посудой от ужина, потом обманул санитара и пустился бежать. Тот пытался догнать его, я и сам хотел помешать ему но… не получилось… – огорчённо закончил Венцель, опустив глаза вниз.
Гиммлер постарался успокоиться, но выходило плохо. Подумать только, этот болван-доктор упустил двух таких необычных пациентов! Да он зубами должен был держаться за них!
