Ознакомительная версия. Доступно 43 страниц из 215
С 12 на 13 апреля 1942 года командующим армией было принято решение выходить тремя группами на прорыв через занятую вражескую территорию к основной линии фронта. В центральной группе находились командарм ЕФРЕМОВ, командующий артиллерией армии Офросимов, профессор Жоров, пом. прокурора армии Зельфа, председатель ревтрибунала, начальник связи армии Ушаков, начальник Особого отдела Камбург, начальник политотдела Владимиров и другие работники штаба армии.
Задача разведчикам была поставлена так, чтобы в Шпыревском лесу снять посты охранения немцев и без боя пройти до своих. Расстояние было 18 км через деревню Ключик на дер. Жары. Но незамеченными пройти эту позицию немцев в Шпыревском лесу не удалось. Позиция немцев здесь в лесу проходила по противопожарному просеку, где у немцев было построено много ДЗОТов. Вынуждены были около 700 раненых оставить в Шпыревском лесу и с боем прорываться через эту просеку.
Перед штурмом просеки командующий армией дал команду „Вперед!“ и личным примером увлек за собой всю группу. Прорвались, от просеки отошли километра на 2–3. Стало светать. Немцы прекратили преследование. На одной из лесных полян был построен весь личный состав прорвавшейся группы. Перед строем выступил генерал-майор Офросимов, который сказал: „Немцы в листовках пишут, что наш командующий нас бросил, улетел на самолете, но вы видите, что командарм с нами…“ — и дальше поставил всем задачу. В группе находилось около 700 человек, из них около 300 человек было бойцов-автоматчиков. Много было и командного состава, вооруженных только личным оружием, то есть пистолетами, да трофейными парабеллумами.
Группа шла по намеченному маршруту. При подходе к деревне Ключик, деревушка в лесу домов 5–6, решили уничтожить этот гарнизон, но деревню взять не могли, так как она была сильно укреплена. У немцев было много минометов и противотанковых пушек. Мы понесли большие потери. Отступили. Считаю необходимым сообщить такой случай: перед деревней Ключик нас снова стала преследовать большая группа автоматчиков, когда мы все перешли через большую (длинную) поляну в лесу. Все залегли и повели ответный огонь. Здесь командующий дал команду зарываться в снег и сказал еще: „Головы ниже, а то пули — они дуры, могут и задеть“, а сам встал на колени за небольшим деревом. Когда стали отходить от деревни Ключик к деревне Жары, до линии фронта оставалось около 4 км. Был ясно слышен бой, который вели наши дивизии, находящиеся на реке Угра. При подходе к большой дороге, идущей из села Слободки, нас встретили три танка противника. Группа была вынуждена вернуться обратно в лес через речку Ключики. Когда подошли к речке (это было уже около 10 часов утра), вода поднялась, и мы переходили речку вброд. Мы предложили командарму перенести его на другой берег, но он отказался и вместе с нами переходил по грудь в ледяной воде под обстрелом из танков, находившихся на берегу. В этот период погибли радисты вместе с рацией. Штаб армии (группа командарма) остался без связи. Почти целый день группа ходила по лесу, чтобы затерять свои следы и оторваться от немцев, что удалось сделать только к вечеру. Была команда сделать привал для отдыха. Командование армии приняло решение изменить маршрут и выходить в расположение 43-й армии. Проводником был местный председатель колхоза, хорошо знавший местность. В группе осталось 300 человек, из них 200 автоматчиков.
Я получил лично от командарма задание: с началом движения проверить, все ли пойдут с группой. Пошли в один след все до единого человека, о чем, когда догнал командарма и доложил ему. Вечером, когда встали на отдых, профессор Жоров дал командарму фляжку со спиртным, чтоб он выпил. Михаил Григорьевич сделал несколько глотков (выпил очень мало), ему подали два сухаря и кусок вяленой колбасы. Он один сухарь отдал мне и отломил кусок колбасы, сказав при этом: „Бери и кушай, офицер связи. Ты ведь со мной также не ел целый день“. У меня действительно вторые сутки как кончились продукты, и я ничего не кушал. Ночью по одному переходили большую дорогу, по которой патрулировали танки и бронетранспортеры. Проходили мимо артпозиций, была слышна немецкая речь, но шли очень тихо и прошли благополучно. Группа вышла на опушку леса. Нижний склон овражка уже был без снега. Разрешили сделать привал. Категорически было запрещено разговаривать и особенно курить. Командарм, накрывшись плащ-палаткой, при свете карманного фонарика стал, ориентируясь по карте, искать наше местонахождение. Не прошло и пяти минут, как по отдыхающей группе ударили из пулемета. Оказалось, что рядом было пулеметное гнездо. С криком „Ура!“ и с мощным автоматным огнем наши бойцы бросились вперед, но попали под перекрестный огонь пулеметов, находившихся в ДЗОТах, и, вероятно, пройти никому не удалось. Группа старшего командного состава была вынуждена спуститься в овражек — решила пройти несколько левее, но в это время стало уже светать, группа была обнаружена противником, и нас стали преследовать. Группа стала отходить в глубь леса. В лесу стоял двухэтажный деревянный рубленый дом. Стало видно, как из него выбегало все больше и больше немцев. Нас оставалось всего 35–40 человек, частью уже раненных. Кончились патроны. Группа отошла к молоднякам густого лесняка и вела огонь. Я находился рядом с командующим, когда к нам подошел адъютант командующего майор Водолазов и предложил мне, еще одному офицеру связи — Никанорову Ивану и личному врачу командующего — Ивану Ивановичу Хомяку проминать дорогу (тропку) в лес по чаще, для отхода группы. Когда мы втроем прошли метров 200–250, между нами и основной группой появились немецкие автоматчики. Потом постепенно бой стал затихать. Когда мы с Никаноровым стали пробиваться по лесу к группе, нас встретили председатель ревтрибунала и пом. прокурора армии — ЗЕЛЬФА. Они посоветовали собирать разрозненных бойцов и выводить их на запад, под Дорогобуж, где находилась конная группа генерала Белова.
Нас собралась группа из 4 человек. Мы вновь сделали попытку перейти реку Угру, чтоб пробиться к своим, но перейти ее было невозможно, так как Угра сильно разлилась. Тогда мы решили продвигаться всей группой к г. Юхнову, чтобы выйти из подковы р. Угра.
Утром недалеко от того места, где сейчас стоит обелиск погибшему командарму М. Г. Ефремову (близ деревни Горнево), мы зашли в расположение артиллерийской части противника. У нас ни у кого уже не было патронов. Нас окружили более сотни немцев, и мы оказались в плену.
К обеду нас привели в церковь села Слободки, а к вечеру туда же принесли и тело командарма. Он был захоронен с юго-восточной стороны церкви.
Убитых и раненых оставалось на пути много. Вспоминаются более близкие товарищи: ст. лейтенант Зигун Иван, зам. нач. шифровального отдела штаба армии, застрелился в 300 метрах от дер. Ключик в западном направлении. После потери радиостанции, вечером на привале, начальник Особого отдела армии Камбург застрелил начальника связи армии полковника Ушакова. Действие начальника Особого отдела командарм не одобрил, но было уже поздно. Для меня неизвестна судьба командира 113-й СД полковника Миронова и начальника штаба 113-й СД подполковника Сташевского. Одни говорили, что они оба убиты при выходе из землянки около деревни Стуколово, другие говорили, что Миронов командовал южной группой. В дер. Желтовка, где стоял штаб армии, в 1968 году была жива еще Ефросинья Емельяновна с сыном Мишей, которая рассказывала, что ей присылали письма еще два офицера связи. Ведь мы все 6 человек жили у нее. Бунин приезжал с группой учеников из Москвы…».
Ознакомительная версия. Доступно 43 страниц из 215
