Властитель Илиандо глубоко вздохнул.
— Ты ставишь тяжкие условия. Посмотрим, что я могу сделать. Начну с властителя Укудаби. Он влиятелен, а его кузен, властитель Джади, убит дядей Тасайо, так что его семья не питает любви к Минванаби.
— Отлично. — Мара отставила недопитую чашку с чокой и встала. — С властителем Тонмаргу я повидаюсь сама. Это дело значительно глубже, чем кровная вражда между мной и Тасайо, господин Илиандо. Империя на пороге крутых перемен, и нам — тебе, мне и другим, таким же, как мы с тобой, — предстоит решать, принесут они благо или зло. Запомни одно: что бы ты обо мне ни думал, я служу Империи, — заключила Мара, уже направляясь к выходу в сопровождении хозяина дома.
Как только Мара оказалась на улице, всем пришлось почувствовать, что время не ждет. Она наскоро отдала распоряжения Люджану и, забравшись в паланкин, безропотно снесла толчки и тряску торопливого перехода по городу. В этот час улицы были бы совсем пустыми, если бы не жрецы, распевающие утренние молитвы, да торговцы-зеленщики, которые подгоняли нидр, запряженных в повозки с овощами. О том, чтобы хотя бы подремать, не могло быть и речи; Мара просто прикрыла саднящие глаза в ожидании, пока они прибудут к месту назначения: в скромную, но прекрасно оборудованную виллу в старом городе со стражниками в синих доспехах у ворот.
— Мара из Акомы! — отдернув занавески, возвестила о себе Мара, едва носильщики наклонились, чтобы поставить паланкин.
Дежурный офицер приблизился и приветствовал ее салютом.
— Чем могу служить, госпожа?
— Доложи господину, что я хочу немедленно повидаться с ним!
Отвесив безупречный поклон, офицер скрылся за воротами. Несмотря на ранний час, Камацу Шиндзаваи был уже на ногах и даже успел покончить с завтраком. Узнав о прибытии Мары, он распорядился, чтобы ее проводили в удобный кабинет, примыкающий к саду.
В этом уединенном покое, окруженном цветами и зеленью, Мара и нашла властителя Шиндзаваи, беседующего с человеком в черном одеянии мага.
Слегка замешкавшись от неожиданности, она поклонилась:
— Молю простить меня за вторжение, Всемогущий. Фигура в хламиде с капюшоном повернулась, и Мара узнала Фумиту. Загадочные черные глаза обежали гостью.
— Ты вовсе не помешала, Мара из Акомы. Перед тобой просто пара стариков, предающихся воспоминаниям о прошлом.
От его слов веяло доброжелательностью, но в ее состоянии еле сдерживаемого возбуждения даже беглый пронизывающий взгляд члена Ассамблеи вызывал тревогу.
— Я вернулась бы позже, — извинилась Мара, — но время торопит, а мне необходимо переговорить с властителем Камацу.
Предводитель клана Каназаваи широким жестом указал на груду роскошных подушек.
— Ты уже завтракала, госпожа Мара? Если нет, мои слуги могли бы позаботиться о закусках.
Мара с благодарностью опустилась на подушки, но мысль о какой-либо еде вызывала в желудке решительный протест.
— Я вполне удовольствовалась бы кусочком теша.
Когда один из слуг неслышно удалился на кухню, она оглядела комнату:
— А где же Хокану?
Престарелый глава рода Шиндзаваи понимающе улыбнулся.
— Он огорчится, узнав, что пропустил твой визит, госпожа Мара. Но как военачальник семьи и полководец-наместник властителя Кеды он обязан находиться на холмах, вместе с армией. — Он с грустью добавил:
— Как и каждый клан Империи, клан Каназаваи готовится к войне.
Потом Камацу вздохнул, предполагая, что визит Мары вызван желанием узнать, как обстоят дела с ее предложением о брачном договоре. Словно взывая к ее великодушию, он протянул руки к гостье.
— Ах, Мара, в иные, более спокойные времена ничто не доставило бы мне большей радости, чем возможность связать свой дом узами брака со столь прославленным родом, как Акома. — Он говорил честно и, объясняя, не кривил душой. — Я также не мог бы пожелать более разумной невестки. Но хотя мой старший сын и не погиб, как думали о нем ранее, его не вернешь, чтобы он принял бразды правления после меня. Королем Островов ему даровано право на собственные владения и титул, закрепляющий за ним это право. Как его отец, я уважаю желание сына жить в Мидкемии, и моим наследником становится Хокану.
Поняв, что старый вельможа с трудом подбирает слова, Мара постаралась избавить его от неловкости.
— Я пришла вовсе не из-за брачного договора. Прошу тебя, не считай себя обязанным давать мне ответ, когда нас осаждает столько других проблем.
Камацу ответил благодарной улыбкой:
— Ценю твою чуткость, госпожа Мара. Мне всегда было понятно, почему Хокану всем женщинам предпочитает тебя. На самом деле, будь выбор невесты его личным делом, он заставил бы меня отправить ответ, извещающий о нашем согласии, в тот же самый день, как получил твое предложение. Вина за задержку ответа целиком лежит на мне: уж очень ненадежна будущность нашей страны. Даже те, кто уцелеет и переживет события завтрашнего дня, вряд ли смогут в скором времени веселиться на свадьбах.
Итак, он знал о призыве Тасайо выступить против венценосца. Совершенно забыв о присутствии Всемогущего, который неподвижно сидел в углу, тихий как тень, Мара вглядывалась в человека, слывущего одним из самых уважаемых правителей в Империи. Прожитые годы пощадили его: серебряная седина на висках свидетельствовала не столько о старости, сколько об утонченности и значительности. Морщинки от смеха вокруг глаз делали взгляд добрым и приветливым. Ум Хокану был горяч как огонь, тогда как у его отца с годами выработалась спокойная и уверенная мудрость. Чутье подсказывало Маре, что ей незачем таиться.
— Выслушай меня, — пылко обратилась она к нему, — Ибо все, что я скажу, задумано ради блага Империи.
Начав с этого формального вступления, она изложила план, который со вчерашнего вечера пыталась претворить в жизнь.
* * *
Перед входом в ту часть дворца, которая была отведена Высшему Совету, властителя Тасайо с его черно-оранжевым почетным эскортом остановил отряд Имперских Белых. При всех парадных регалиях, предводительствуемые сотником, чей золотистый плюмаж вздымался над сверкающим шлемом подобно опахалу, они стояли поперек прохода четкими рядами, преграждая идущим путь.
Прежде чем Тасайо успел открыть рот, сотник поднял руку и провозгласил:
— Высокочтимый властитель Минванаби, тебе надлежит предстать перед Светом Небес, ожидающим твоего прихода в Палате, прежде служившей для собраний Высшего Совета.
Офицер взмахнул рукой, и воины слаженно расступились, освобождая проход.
Властитель Минванаби — во всем великолепии лучших доспехов, с наследственным фамильным мечом в ножнах на черном лакированном поясе — приказал своей гвардии двигаться за ним.
— Ичиндар достаточно натаскан, чтобы сохранять видимость власти, даже когда на деле она под вопросом, — с сухой удовлетворенной улыбкой заметил он своему первому советнику, пока они пересекали уходящие ввысь коридоры обиталища Совета.
