исключено, что были подобраны из чужих съемок).
Более или менее узнаваемым стал дымчатый леопард, раскинувшийся на ветвях, он сопоставился с вольным повествованием Ленарта Нолля об совместных с «индеем» странствиях в горах острова Калимантан. Далее чередой шли карликовые слоны и носороги, летающие ящерицы, змеи и белки-фрегаты, парящие среди динозавровых, нет, диптерокарповых деревьев…
Насладившись зрелищем, я доследовала до искомого озера «женщины-рыбы» с лесами в предгорьях и вязкими серыми болотами вблизи. Современная техника съемок давала очевидное представление о природных условиях вблизи, далее камера взлетала ввысь и перешла к созерцанию пейзажей.
Взор объектива завис над лесными предгорьями, представил общие виды и стал спускаться, отметил на склоне скопление крыш и веранд, облетел кругом игрушечный новый городок и устремился к воде. Гладь озера осветилась розами и золотом заката (или рассвета), хотя до того в небе царил день…
Очень недурно было сделано, словно «глаз» опускался вместе с солнцем и завис над озером в тот миг, когда закат сменяется дымчатыми сумерками и длится не более мгновенья. Однако, помедлив над зеркалом вод, взор устремился к другому берегу, и постепенно день стал освещаться. (Тут нельзя не заметить, что операторская работа, хоть и дилетантская, хорошо передавала сказочные ощущения, большой плюс исполнителю.)
…На дальней стороне озера, куда камера доследовала, возник коврик розово-песчаного пляжа, у воды отдыхала туземная лодка хищных очертаний, но с мотором на корме. На пляже в сквозной полутени объявилась девица в минимальном туземном облачении и с плоскою корзинкой в руках. Местная фея аккуратно складывала в корзинку-шляпку блестящие камешки, разложенные на песке, объектив приблизился и стал перебирать вместе с нею озерный урожай.
Выловленные экземпляры смотрелись привычно в рамках изучаемой истории, «отсветы зари» и «пылающие угли» нашлись в достатке, считать я передумала, прервавшись на втором или третьем десятке. Надо понимать, это был улов, взятый из озера, туда священные талисманы племени «бабо-рыбских» пунанов унесла вода после разрушения святилища. По воле разгневанных духов либо сил природы, это как больше понравится.
В следующий момент коллекция демонстрировалась в зале с экзотическим потолком из ветвей и крупных листьев, камни рассыпались на кухонном столе, деревянном и грубо сколоченном. (На таком же в точности моя бабушка Глаша разделывала продукты в коммунальной кухне, иногда скребла дерево ножом, тогда проступала первозданная древесная белизна – к чему это я? Наверное, влияние этнографии.)
После детальной описи сокровищ озера киноповесть покатилась к завершению, текст и сопутствующие звуки птичьего щебета затихли и оборвались с появлением птаха Глебушки.
Райский куратор призвал жестом к вниманию и веско произнес: «Вот и сказке конец, а кто слушал – молодец!» После чего махнул когтистой лапкой, мгновенно уменьшился и с тем исчез, оставив после себя всплеск цветных пятен. В общем и целом сюжет сказки об острове Атлимантан ускользнул, возможно, что и не был представлен целиком. Happy end по полной программе.
Теперь история более или менее прояснилась, любопытство унялось, насколько возможно, далее надлежало приступать к исполнению. Что называется volence nolence, точнее, волей-неволей, если прибегать к максимально приближенному переводу. И ваша покорная слуга стала стараться, о результате прошу не судить очень строго.
Эпилог
Итоговый продукт (исполнение Екатерины Малышевой)
История уходит корнями в середину позапрошлого века, когда людские познания о Земле и её обитателях стали стремительно меняться. До тех времен признанные науки: география, ботаника и зоология – изучали и описывали планету подробно и тщательно, накопленные знания приводились в системы и сравнивались между собой.
Этим набирающая силу наука была занята до момента, когда британский ученый Чарльз Лайелл вывел геологию на передний край познаний о Земле. Его труды положили начало «большому взрыву» в науке, поскольку из описаний и систематизации он стал делать широкие философские выводы о «природе всех вещей», как советовал древнеримский автор Тит Лукреций Кар. Метод был подхвачен другими исследователями, в частности Чарльзом Дарвином и Альфредом Уоллесом в биологии, что привело к перевороту в научном знании о жизни в целом. Современное событиям сообщество ученых было взбаламучено и разделено, возникло множество дискуссий и дополнительных исследований в разных частях земного шара.
В частности, некий профессор геологии при Эдинбургском университете принял одну из сторон в научных спорах и для доказательства своей правоты (о предмете история умалчивает) предпринял путешествие в один из отдаленных краев земного шара. Случайно так вышло, либо намеренно, но ученый направил стопы к острову Борнео (он же Калимантан), где проводил ученые штудии и делал выводы Альфред Уоллес. Но это предыстория.
Итак, Эллис Готфрид в довольно зрелом возрасте сел на корабль и отправился изучать геологические аномалии в указанной точке планеты. Надо напомнить, что в то время остров Калимантан являл собой наименее изученное место на глобусе. Там и поныне произрастают уникальные растения, обитают редкие животные и птицы, также добываются все сокровища мира от нефти до драгоценных камней. А местные племена, в целом именуемые даяками, совсем недавно по историческим меркам перешли от первобытного образа жизни и перестали охотиться за головами.
В позапрошлом веке экзотика всяческого рода цвела невозбранно, и сообщение с цивилизованным миром было неверным и затруднительным. Что именно толкнуло Эллиса Готфрида в те края, осталось неясным, однако он прибыл на место и затерялся в первозданных дебрях, по пути изучая природу и аборигенов.
Никто не ведает за какими знаниями устремился Эллис Готфрид в дебри Борнео, но оттуда он вывез некоторое количество минералов, собранных в джунглях в местах обитания затерянного озерного племени. Цветные камешки, в основном красно-фиолетовых оттенков служили туземцам талисманами и связывали их с местными сверхъестественными силами. Профессор Готфрид, попав по случайности на берега озера «женщины-рыбы», изучил обычаи племени и приобщился к местному культу, затем выторговал лишние талисманы по цене пары ножей и прочих безделушек из обменных запасов экспедиции. Однако дары «женщины-рыбы» показались профессору геологии перспективными, он привез их в метрополию и не замедлил показать специалистам в ювелирной области. Камни смотрелись незаурядно красиво и отчасти походили на драгоценные.
Поначалу финансовому проекту профессора сопутствовала удача, специалисты предположили, что минералы относятся к семейству бериллов. Однако довольно скоро выяснилось, что драгоценные качества камней сомнительны, поскольку бериллы бывают разными, иные впоследствии были названы «воробьевитами», и находки с острова Борнео приходятся на этот подвид. Профессор Эллис Готфрид принял удар судьбы с истинным британским хладнокровием, забрал не оправдавшие себя камни в личный музей и стал на досуге писать мемуары о путешествиях и находках. (Первый этап большого пути.)
Прошло более полувека, затем история получила продолжение. Непрямые потомки, но близкие родственники профессора
