Ознакомительная версия. Доступно 43 страниц из 215
поскольку никому было не выжить в степи в одиночку и нескольких дней, неожиданно нашелся в стойбище того же самого мурзы. Оставлять в живых хоть кого-то из взрослых этой орды было никак нельзя, но, придя в предрассветный час, чтобы истребить опасных свидетелей, казаки Чорного только каким-то чудом чуть не прикончили вместе с кочевниками и так счастливо нашедшегося самозванца. Само это нападение, конечно, портило отношения с ногайцами, но иначе поступить атаман не мог, да и при тогдашнем своем могуществе, разговаривая нередко с самим ханом и его приближенными, Чорный мог не принимать близко к сердцу обиды небольшого и небогатого степного рода. Далее, Пуховецкий должен был сыграть важную роль в замыслах атамана, простых по сути, но опасных, и требовавших немало хитрости и удачи. То, что князь Долгоруков, один из ближайших к царю людей, оказывался теперь в руках атамана, было только частью этой игры, но на самого Ивана у Чорного были еще более серьезные виды. С его помощью, Иван Дмитриевич хотел оседлать ту волну надежд и веры в московского царя, которая, после многих лет кровавой смуты, а особенно – после недавних поражений от поляков, охватило рядовое казачество, вчерашних пахотных мужиков. Под действием этой силы, и сам гетман все ближе и ближе подходил к решению об окончательном подданстве Москве. Но одно дело – далекий и неприступный великий князь, являвшийся казакам лишь в лице своих слуг, высокомерных дворян и дьяков, мало чем отличающихся от польских панов, и совсем другое – обиженный боярами царевич, простой и добрый, да к тому же говорящий на мове и живущий совсем рядом, в соседнем курене. При правильном обращении, думал Чорный, эта карта могла принести царский выигрыш: давно ли такие, как Ванюша Пуховецкий, сиживали на московском троне? И на кого же они опирались, как не на мудрых и решительных запорожских да донских атаманов? При этой мысли у Чорного захватывало дух, но он старался поскорее унять воображение, напоминая сам себе, сколько удачи ума и выдержки потребуется, чтобы сделать эту мечту явью. И вот, как раз тогда, когда опальный царский сын вновь оказался в его руках, и надо было как следует исхитриться, чтобы убить сразу нескольких зайцев. Во-первых, следовало припугнуть царевича, да так, чтобы у него не оставалось сомнений касательно того, в чьих руках его жизнь, и кто волен ее продлить или оборвать. Во-вторых, нужно было присмотреться и к самому царскому сыну: не глуп ли, не чрезмерно ли упрям, и, главное, способен ли он вызывать приязнь и доверие у простых казаков? Все это надо было проделать так, чтобы никто, глядя со стороны, не заподозрил в происходящем игры атамана, а это уже зависело не только от самого Чорного, но и от тех немногих его соратников, которых он посвятил, отчасти, в свой замысел. Когда носки атаманских сапог сжимали горло Ивана, Чорный, представив на миг всю сложность задуманного, на миг захотел даже свести ноги посильнее, и покончить разом с этой захватывающей, но непредсказуемой игрой, как хочется завалиться на бок, когда, катясь с горы на санках, разгоняешься слишком сильно. Он бы, конечно, и так подавил бы в себе эту слабость, а тут еще и эта девка… До этого времени, Иван, на взгляд Чорного, проходил смотрины отлично: царевич оказался неглуп, решителен, и умел понравиться людям. Атаман удовлетворенно наблюдал за тем, как сиромашня с приязнью и доверием смотрит на Ивана. А тут еще, откуда ни возьмись, выскочила рыжая чертовка, и принялась с жаром защищать полузадушенного царевича. Чорный, разглядывая девушку, подумал, что неплохо было бы направить часть ее пыла и на собственную персону, но тут же оставил эту мысль, точнее говоря, решил отложить ее до более подходящего времени. А сейчас в его руках, в придачу к царевичу, оказывалась и царевна – на такую удачу и рассчитывать было нельзя. Чорный почувствовал, что с помощью этой девушки он сможет, со временем, водить буйного царского сына, как быка за кольцо, и будущее показало, что он не ошибся. Атаман пришел в самое приподнятое настроение, и не только разжал сапоги, но и сам бережно поднял Ивана с земли, досадуя, что перестарался, и опасаясь, не задушил ли он невзначай царского сына.
Но как это всегда и бывает, удача быстро сменилась неожиданными трудностями: оказалось, что кудрявый черт узнал откуда-то о спрятанных атаманом в старом татарском мавзолее драгоценностях. Также, как невозможно было предугадать появления Матрены, также невозможно было поверить и в то, что Иван, блуждая по ночному лесу, наткнется на атаманову сокровищницу, а все же и то, и другое было правдой. Но Чорный не был бы Чорным, если бы не смог и эти неожиданности обратить на пользу дела. Надзор над взявшимся не на шутку искать склеп Пуховецким был поручен Черепахе, которому удалось, хоть и не без труда, направить заплутавшего царевича в нужный овраг. Обрадованные находкой казаки, разумеется, прониклись еще большим расположением к странному обитателю ногайского стойбища и, что было важнее всего, Иван тут же приобрел у них славу человека удачливого и несущего удачу, что считалось у запорожцев едва ли не главным достоинством.
О своих сомнениях и неудачах, а особенно – о далеко идущих замыслах, Чорный не стал говорить Пуховецкому, зато постарался сполна убедить Ивана в том, что все с ним случившееся, от начала и до конца, было в руках атамана, и направлялось им. Особенное внимание Иван Дмитриевич уделил неприглядной роли Остапа-Черепахи, к которому, как он знал, самозванец относился с особым доверием.
– И что же, на Сечи, когда расковывали меня, и потом…
Не дожидаясь, пока Иван закончит, Чорный заливисто рассмеялся, и долго не мог успокоиться, утирая слезы рукавом, тряся головой и хлопая Пуховецкого по плечу.
– Ой… Ну и шутник… же ты, царское величество… Ну надо же подумать… В самой Сечи, да еще с дружищем моим старым, Ермолкой Неровным…
Атаман бессильно махнул рукой, и рассмеялся еще веселее.
– Ну, а когда помощников твоих на куски рвали, это что, вроде как тоже часть представления была?
Чорный мгновенно посерьезнел.
– Кто мне верно служит, Ваня, да против слова моего не идет – у того и волосок с головы не падает. Ну а кто иначе себя держит… Ты вот что, царское величество. Хоть и хочется тебе за великого князя московского постоять, а подумай и вот о чем. Останешься ты с москалями, и вдруг они даже от ляхов отсидятся, во что я, грешный, не верю. Сколько ты, Ваня,
Ознакомительная версия. Доступно 43 страниц из 215
