Я положила руки на штурвал и отвела звездолёт в сектор ожидания возле маяка, чтоб не оказаться по курсу очередного космического скитальца, направляющегося в нашу систему. Вербицкий, не дожидаясь приказа, начал вызывать Землю.
Я ожидала услышать дежурное: «Диспетчер на связи. Прошу подождать несколько минут», но вместо этого на одном из верхних экранов появилось новое изображение, от которого наши сердца запели, подобно ангелам в Небесах. Там в удобной позе расположился в кресле чуть бледный черноглазый, черноволосый человек, который взглянул на нас дружеской улыбкой, и до боли родной голос Андрея Радчука произнёс:
— Доброе утро, «Пилигрим», рад видеть вас всех в добром здравии. Доброе утро, командор, — он с нежностью взглянул на меня. — Я счастлив снова видеть вас на мостике звездолёта, возвращающегося после выполненного задания.
— А как я рада видеть тебя, Андрей! — не сдерживая эмоций, воскликнула я. — Только теперь я начинаю чувствовать, что мы на пути домой.
— Именно, — кивнул он. — Рад сообщить, что вам дают «зелёный свет». Маршрут сейчас передадут. С орбиты пойдёте по посадочному лучу.
— Хочешь сказать, что нас пустят на Землю? — недоверчиво уточнила я. — У нас на борту есть люди, право которых на пребывание на Земле не подтверждено миграционными службами.
— Правда? Мне об этом ничего неизвестно, — пожал плечами Андрей. — Зато я знаю, что вас ждут с нетерпением. К встрече готовы.
— Байконур? — для проверки спросила я.
— Точно нет, другой космодром, но какой не знаю. Потому и будет луч.
— Маршрут получен, — сообщил Булатов. — Точно, нам дали «зелёный свет».
— Отлично, — кивнул Андрей. — У меня на линии «Спарта», так что пока прощаюсь, но оставляю канал за вами, если что, обращайтесь… — он на какое-то мгновение замолчал, отыскивая кого-то глазами и, наконец, увидел Вербицкого. Тот махнул ему рукой. — Как вам мой парень, командор? — неожиданно спросил он, снова взглянув на меня.
— Отличный радист, — искренне признала я. — Нам с ним повезло.
— Это ему повезло, — с неожиданно ворчливой интонацией произнёс Радчук. — Мне уже надоело утешать его мать и пристраивать этого обормота на приличные звездолёты. Если он у вас удержится, вся семья будет безмерно счастлива.
— Семья? — переспросила я.
— Он что, вам не сказал? — изумился Радчук. — Неужели, взрослеет? Раньше он начинал общение с командиром с информации о том, что он мой родной племянник. Значит, вы не знали? Это меняет дело. Антон! После полёта — ко мне!
Экран погас, и Вербицкий, с яростью взглянув вверх, развернул руки перед грудью, как собачьи лапки, и тявкнул:
— Слушаюсь, хозяин! — и, высунув язык, активно задышал.
По отсеку прокатился взрыв хохота. Я снова положила руки на штурвал, и на экране передо мной засветился «зелёный коридор», ведущий нас по Солнечной системе к Земле.
Мы долетели без всяких помех, с наслаждением прислушиваясь к забитому переговорами эфиру. Мы были дома, в полной безопасности. Задание было выполнено, и мы возвращались на Землю. Почти все.
Уверенно ведя баркентину по маршруту, я прислушивалась к происходящему в отсеке и вспоминала молчаливый сход со стапелей, который был так давно. Теперь у нас был экипаж, сильный, сплоченный, надёжный. У меня были офицеры, на которых я могла положиться так же, как на мой прежний экипаж, как на Джулиана и Хока, как на баркентину.
В рубке царила эйфория, а я, как и положено капитану, мыслила более масштабно, и понимала, что хоть жизням нашим уже ничто не угрожает, радоваться рано. Оценив всё заново, я поняла, что нас не должны были, просто не могли так сразу пустить на Землю. Это нарушение всех карантинных правил. И всё же нас пустили, нам дали зелёный коридор, по которому можно двигаться с превышением скорости, допустимой в забитой транспортными средствами системе. Нам предоставляют какой-то особый космодром, о котором не знает даже всеведущий Радчук. Что же это за начальство у нас такое?
— Командир, — услышала я сладкий голос Антона Вербицкого, — обещайте, что это наш первый, но не последний полёт на баркентине!
Я промолчала, только улыбнулась ему и снова взглянула на маршрут. Мне самой бы кто-нибудь это пообещал.
Вскоре мы увидели Землю. Я всегда смотрю на неё на подлёте в иллюминатор с замиранием сердца, но сейчас это была какая-то особенная радость, новая, а, может быть, забытая старая, потому что в этот раз я летела не в гости, а домой. Я вела свой звездолёт после выполненного задания. Чёрт возьми, это мой звездолёт и мой экипаж! А своих я не сдаю!
— С возвращением домой, друзья мои! — проговорила я по общей связи.
— Есть посадочный луч, — доложил Хок, и я увидела на карте чуть изогнутую по дуге линию. — Гоби? Но в этом месте нет никакого космодрома!
— Значит, теперь есть… — пробормотала я и, «посадив» баркентину на кончик луча, убрала штурвал. Дальше нас вёл диспетчер космодрома. — Посадочные двигатели к работе, — скомандовала я и, услышав ответ механиков, откинулась на спинку кресла, рассматривая яркую поверхность Земли на фронтальном экране.
Мы сели в пустыне. Это было немного уныло, в том смысле, что это опять была пустыня. Никаких построек до самого горизонта, только скудная растительность и табун крепких монгольских лошадок, скорее всего, диких. Я приблизила их на экране. Несколько особо любознательных остановились, рассматривая нас умными чёрными глазками, и ветер развивал их спутанные гривы и длинные задорные чёлки. Я невольно улыбнулась, уж больно родными выглядели встречавшие нас земляне.
— Нас точно туда посадили? — недоумевал Вербицкий. — Эй, диспетчерская!
— Антон, — я посмотрела на него, и он замолчал.
— К нам приближается несколько пассажирских судов, — проговорил Хок. — Точнее шесть, нет, семь лайнеров… Красного Креста.
— «Пилигрим» — раздалось из динамика. — Опустите восьмой лифт и примите на борт группу технического обеспечения. Приготовьтесь к высадке пассажиров, которые будут переведены на санитарные лайнеры. Второй помощник Лю и судовой врач Дакоста, вам следует немедленно спуститься к восьмому лифту.
Я обернулась и посмотрела на мальтийца, который печально улыбнулся мне и махнул рукой.
— Разрешите идти, командор?
— Идите.
Он ушёл, и я опустила восьмой лифт на поверхность земли. Кабина двинулась вниз, но, судя по индикатору, ушла ниже и вышла из выдвижной шахты. Хок многозначительно взглянул на меня. Это значило, что то, что мы ожидали увидеть на поверхности, находится на самом деле под посадочной площадкой.
Кабина тем временем вернулась, и индикаторы показали прибытие на борт баркентины восьми человек. Они уверенно прошли по коридору, поднялись на второй уровень и вскоре появились в командном отсеке. Восемь молодых крепких мужчин в форме, похожей на нашу, но без терракотовых узоров. Вперёд вышел светловолосый офицер и проговорил:
