«Зомби, настоящий зомби. Спаси, Господи», — молнией промелькнула мысль в голове у Бателли.
Карло подошел ближе к яме и низким демоническим голосом, от которого застыла кровь в жилах, обратился к нему:
— Мои демоны не смогут приблизиться к храму. Теперь ты должен сделать свою работу.
Услышав, как под ногами лейтенанта Фалькере и его людей хрустят под ногами сухие листья, Анжелони развернулся к ним лицом. Вскинув вверх руки, он выкрикнул басом:
— Nunc dimittis, Domine,[218] — и залился жутким смехом.
Десятки демонических тварей, укрывшихся на старых деревьях, как по команде набросились на полицейских, разрывая не защищенные бронежилетом участки тела своими острыми зубами и когтями. Исход схватки был предрешен заранее. Тварей, похожих на гигантских летучих мышей, было в десятки раз больше, и даже если кто-то и успевал пристрелить двух-трех монстров, другие с еще большей яростью нападали, буквально отрывая спецназовцам головы.
Множество растерзанных тел вокруг, излучающих тепло, теперь создавали защитный фон для Бателли, но он все же надел на себя изоляционный плащ из плотной алюминиевой фольги, чтобы снайперы на крышах, глядя в тепловизоры, не смогли уловить оранжевое пятно его тела. Собрав винтовку, он прильнул глазом к оптическому прицелу ночного видения. Каменная лестница, ведущая к центральному входу, отлично просматривалась с занятой им позиции. Он увидел, как встревоженные стрельбой полицейские пригнулись, направив автоматы в сторону кладбища.
— Не стрелять, там могут быть раненые! — приказал капитан.
— Выставьте заградительный отряд со щитами, — отдал команду комиссар капитану Салано, увидев приближающиеся два джипа «Лэнд Ровер», которые были облеплены с обеих сторон охранниками «Ордена Магистров», держащими автоматы в руках.
Живая цепь из полицейских с высокими щитами протянулась от дороги до входа в базилику.
«Идиоты, все-таки они — безнадежные идиоты. Разве можно укрыться за куском пусть даже и сверхпрочного кевлара от пули пятидесятого калибра?» — ухмыльнулся Бателли.
Он решил стрелять сразу, без промедления, в тот момент, когда «объект» только начнет подниматься по лестнице, хотя на верхней площадке он вне всяких сомнений был бы наиболее уязвим.
Охранники Ордена открыли двери джипа. Прикрывая собой кардинала Сантори и монахов, они быстро повели их к центральному входу. Бателли задержал дыхание. Он тщательно прицелился прямо в голову кардинала и между ударами сердца плавно нажал на курок. Первая пуля пробила щит, но, изменив направление, ранила в ногу одного из охранников. Рана выглядела ужасной. Наконечник пули затупился, пройдя сквозь несколько слоев спрессованного кевлара, и буквально разорвал в клочья мышечную ткань. Вторая — сразила наповал полицейского, вырвав у него полшеи.
— Bastardo![219] Просвет, закрыть просвет! — выкрикнул капитан Салано, пригибая голову.
Поражающая мощь оружия привела полицейских в ступор, поэтому никто не спешил занять место убитого коллеги. Они явно растерялись, подумав, что по ним открыли огонь не иначе как из дальнобойного зенитного пулемета. Двое охранников Ордена подхватили кардинала под руки и переместили его левее, ближе к парапету, вдоль которого выстроились в шеренгу еще совсем молодые спецназовцы. Подниматься дальше вверх на открытую площадку перед центральным входом было слишком рискованно. Осознавая иллюзорность защиты, предоставленной местной полицией, оставшиеся трое телохранителей-профессионалов смело выбежали вперед. Укрывшись за деревьями, которые росли неподалеку от базилики, они открыли огонь одиночными выстрелами по предположительному месту нахождения киллера, пытаясь обнаружить его, глядя в оптический лазерный прицел.
— Эти ковбои из Лондона сейчас у всех памятников крылья и митры на хрен поотбивают, — с нескрываемой досадой сказал прокурор Трамонто.
Сильно сжав рацию, комиссар Турати выплеснул накопившуюся в нем злость:
— Извините, что побеспокоил вас на затяжке, сеньор Роселини, но пока вы там, на крыше, со своими долбаными снайперами травку покуриваете, любуясь видом ночного Рима, у нас тут хороших парней и священников убивают.
— Мы его не видим. Или он сидит в яме, накрывшись плащом, или ведет огонь из склепа возле памятника Папе Клименту. Вокруг него я насчитал около двадцати наших. Большая часть из них быстро теряют температуру, но некоторые еще двигаются. Прикажете открыть огонь по памятнику?
— Che cazzo![220] — грохнув кулаком по столу наблюдательного поста, возмутился Турати, брызжа слюной.
— Vaffanculo,[221] — спокойно ответил Роселини, предусмотрительно прервав перед этим связь.
Третью и четвертую пулю Бателли выпустил в монахов, оставшихся в самом незащищенном месте каменной лестницы. Смертельно ранив одного и оторвав руку другого, он выстрелил в пятый раз и снова пробил кевларовый щит, но пуля и в этот раз не задела кардинала, просвистев в пяти сантиметрах над его головой.
— Роселини, огонь! Салано, огонь! Все, кто меня слышит, огонь! — взорвался комиссар.
Через секунду реки свинца накрыли участок кладбища в радиусе десяти метров от Бателли. Вскрикнув от обжигающей боли, он нажал несколько раз на курок. Убив еще одного полицейского, он вызвал тем самым еще более яростный шквал огня. Капитан Салано, придя в бешенство, отдал приказ выстрелить в него одновременно из трех гранатометов, несмотря на запрет прокурора. Разорванные мощным взрывом части тела Бателли взлетели в воздух вперемешку с осколками бронзового памятника святого Климента.
Воспользовавшись моментом, охранники быстро завели кардинала и оставшихся в живых монахов в базилику.
Прокурор Трамонто расстегнул верхнюю пуговицу воротника и ослабил галстук. Закрыв ладонями лицо, он тяжело вздохнул и спросил:
— Сегодня четверг?
— Уже пятница, — налив в чашки кофе и закурив сигарету, ответил Турати.
— Ну вот и все. Нам конец. Лучше сразу застрелиться.
— А если был бы четверг, ты бы повременил?
— Утром мэр, Папа, комитет по охране исторических памятников, комитет по туризму и даже спившийся сторож этого кладбища напишут на нас жалобу префекту. Ближе к обеду следственная комиссия, просмотрев фотографии руин и приняв во внимание количество жертв, выдаст генеральному прокурору заключение, что мы — два невменяемых, опасных для общества психа, которых нельзя подпускать на пушечный выстрел к префектуре и вообще следует немедленно выслать из Рима. В субботу вечером нас уже будут хлопать по заду деревенские розовощекие красавицы, а красавцы строить глазки, когда мы в одних стрингах будем давить вместе с ними виноград где-нибудь в Тосканской деревне, — озвучил Трамонто ближайшую для себя и комиссара перспективу.
