что я под постоянным контролем. Стоит прижать её чуть крепче, и они сразу такими глазами смотрят, будто я её раздевать начинаю. — выпаливаю ровно, прошагивая от стены обратно к столу.
Пусть мне до сих пор сложно говорить прямо с посторонним человеком, я всё равно стараюсь заставлять себя ничего не скрывать. Мы мало разговариваем о моём прошлом, но вот проблемы совместной жизни я вываливаю на неё, чтобы не тащить их домой к Дикарке.
— А ты не думал, что это обычная ревность? — высекает, глядя на меня из-за стёкол очков.
Замираю на месте, ошарашено моргая.
Чё за бред?
Эту мысль я ей и озвучиваю.
— Какая нах… нафиг ревность? Они её братья.
— Не в плане ревности к другим мужчинам, а к тому, что она не может быть полностью твоей. Уделяет время и внимание другим, а не только тебе.
— Бред. — режу, делая большой глоток воды. — Херня какая-то. Мы и так много времени проводим вдвоём.
— А как у вас с интимной жизнью? Вы уже почти два месяца живёте вместе. Накал страстей не спадает? — растягивает рот в улыбке в попытке ободрить, но меня только бесит.
Сажусь напротив неё и смотрю прямо в глаза.
— Маргарита Николаевна, вы психолог или сексопатолог? — рычу, сжав кулаки под столом.
Иногда у меня складывается впечатление, что у неё самой в личной жизни всё хуёво, поэтому она старается вытянуть подробности из меня.
— Спад сексуальной активности может быть связан с бытовыми проблемами, которые начинаются при совместном проживании.
Рвано выдыхаю и отпиваю кофе. Прикрыв глаза, выдавливаю сквозь стянутые челюсти:
— У нас всё хорошо во всех смыслах. Просто меня бесят её братья.
Дианка, как всегда, ждёт в коридоре, пока Николаевна выедает мне мозги. Как только открываю дверь, сразу на шею бросается и с трепетом целует. Оборачивая руками талию, углубляю поцелуй. Постоянно так делаем после мозгоправа.
— Как прошло? — спрашивает Ди, разрывая контакт.
— Как всегда. — переплетаю наши пальцы и шагаю в сторону выхода. — От неё я выхожу ещё злее, чем до неё. — смеюсь, глядя на то, как Диана сдерживает свой смех. — Сессию закрыла?
— Конечно. Всё сдала. Никаких долгов, так что можно со спокойной душой идти на заслуженный отдых. А ты? Всё закрыл?
— А ты сомневалась в своём Хулигане? — отбиваю, продолжая ржать.
— Ни секунды. — растягивает губы шире, останавливаясь и таща меня на себя. Поднимаясь на носочки, обжигает дыханием губы и прикусывает подбородок, от чего по моей коже разгоняются мурахи. Тащусь, когда она это делает. — С работой тоже закончил?
— Да, Диана. Пару дней на отдых и поедем в Питер.
В последнее время мы реально были загружены. Дианка готовилась к сессии, а я, помимо собственной учёбы, писал курсовые на заказ. В этот раз взял работы больше, чем раньше, чтобы не думать о деньгах, а просто наслаждаться жизнью.
Только дома удаётся прочувствовать всю полноту начавшихся каникул. Спим с Дианкой до обеда. По часу валяемся в кровати. Ничего не делаем, даже не готовим, заказывая еду из кафех. В первый же день каникул весь день смотрим фильмы, уничтожая пиццу и картошку фри, а потом лениво занимаемся любовью, зная, что нет никакой спешки, а её церберы сегодня не заявятся.
На второй день катаемся по городу, покупая новогодние подарки для всего семейства Диких. Впервые за много лет я кайфую от предпраздничной суеты и украшенных магазинов и улиц, глядя на светящуюся от восторга Дикарку.
— Я обожаю Новый год. — хохочет она, разглядывая в витрине магазина увешанную игрушками и мишурой ёлку. — Мы дома всегда ставим живую ёлку. Я так люблю украшать дом к празднику. — вздыхает расстроенно, потому что в этом году на украшение дома она не поехала, а у меня ни единого шара дома нет и покупать просто не было времени.
Обнимаю её затянутыми в перчатки руками, касаясь губами раскрасневшейся ледяной щеки.
— В следующем году будет тебе и ёлка, и гирлянды, и игрушки, и Дед Мороз со Снегуркой. Всё, что захочешь, малышка.
— Правда? — горит синими глазищами Дикарка.
— Правда. — толкаю, ухмыляясь.
— Обещаешь?
— Обещаю. — начинаю откровенно ржать, просто потому, что счастлив.
Сильнее сдавливаю её талию, отрываю от земли и кружу в воздухе, задыхаясь не только от смеха, но и от любви, которой во мне слишком много.
Потратив весь день и затарившись десятком пакетов, в которых лежат подарки не только для её семьи, но и свадебный подарок Артёму и Насте, сразу едем к Диким, которые устроили праздничный ужин специально для нас, раз уж на праздники мы с Ди уезжаем.
Нас встречают улыбками, объятиями и тёплыми словами. Даже такой нелюдимой сволочи, как я, становится в кайф вся эта возня с обнимашками и расцеловываниями тёти Наташи. Со смехом оставляю поцелуй на её щеке. Диана сразу выкладывает разноцветные свёртки под ёлку, раз сто напомнив братьям, чтобы не смели открывать до новогодней ночи.
Дом Диких реально напоминает сказочное жилище. Снаружи весь в гирляндах, огромная растущая у дома ель сияет огоньками и переливается мишурой. Внутри даже в туалете ёлочка из дождика. Перебор, конечно, но я понимаю теперь, откуда в Диане эта любовь к сверхмаксимуму во всём. На следующий год придётся много чего подзакупить, но ради неё я готов терпеть даже ёлку возле толчка.
Ужин проходит под шутки и смех. Стол ломится так, будто они уже празднуют Новый год. Мама Ди вечно старается подкинуть мне что-то в тарелку.
— Тётя Наташа, ещё немного и я просто лопну. — ржу, сжимая ладонями живот. — Боюсь, что моей смерти Диана вам не простит.
Мы даже не замечаем, как время подбирается к полуночи и приходится возвращаться домой.
— Может, переночуете здесь? — предлагает Виктор, когда поднимаемся с Ди из-за стола.
— Нет, папа. — качает головой Дианка. — Нам рано выезжать завтра, а все вещи дома.
За рёбрами происходит ядерная реакция, когда она называет моё логово домом. Так горячо внутри становится, что я еле сдерживаюсь, чтобы не заорать от счастья. Горит оно всё ярче и жарче с
