он выступил из Альби в долину реки Аверон вместе с графом Арманьяком. Около 19 февраля 1369 года Родез, столица провинции, открыл перед ним ворота. Здесь Раймон устроил свой штаб и принял капитуляцию большей части остальной провинции, а Арманьяк выпустил зажигательный манифест к своим подданным, оправдывающий его поведение за последний год[953].
В Керси картина была очень похожей. Отряды солдат на службе Людовика Анжуйского начали входить в провинцию в середине января из Руэрга. 16 января 1369 года один из них устроил засаду на колонну войск под командованием английского сенешаля Керси возле Монтегю-де-Керси. В последовавшем за этим разгроме сенешаль был захвачен в плен вместе с капитаном Монтобана, главного английского гарнизонного города провинции. Этот инцидент на два месяца оставил английскую администрацию в Керси без руководителей, в то время как большая часть востока и юга провинции перешла на сторону французов. Кафедральный город Каор, который никогда не заботился об английской администрации, одним из первых прешел на сторону французов. В середине января Каор приняли небольшой отряд французских солдат, присланный из Тулузы. Со временем он был усилен примерно 200 рутьерами, присланными Раймоном де Рабастеном из Руэрга. В начале февраля 1369 года архиепископ Тулузы прибыл в город, в ходе большого пастырского турне по провинции, наставляя жителей в законных правах и прерогативах короля Франции. За ним следовала группа юристов с готовыми документами на присоединение к гасконским апелляциям[954].
К середине марта 1369 года позиции англичан рухнули в Руэрге и большей части Керси, а французы добились значительных успехов в соседних провинциях. К 18 марта 1369 года под апелляциями подписался в общей сложности 921 община и дворянин. Из них около трети находились во владениях графа Арманьяка в Руэрге и Арманьяк-Фезенсаке. Остальные были рассредоточены по всей Аквитании, но в основном по регионам восточной границы, где в 1350-х годах шла война: Руэрг, Керси и Ажене. В Руэрге единственными значительными населенными пунктами, удерживаемыми людьми принца, были гарнизонные города Вильфранш и Мийо. В Керси только четыре значительных населенных пункта оставались верными ему. Согласно одному сообщению, все дворяне Ажене присоединились к апеллянтам, кроме одного. В письме другу домой английский чиновник в провинции заметил, что за день он услышал больше плохих новостей, чем хороших за все предыдущие годы. "Французы нанесли герцогству удар, от которого оно долго не сможет оправиться"[955].
Давно обещанное посольство графа Танкарвиля прибыло в Англию в конце января 1369 года. Танкарвиль знал Англию и понимал Эдуарда III так же хорошо, как любой из советников Карла V. Но его инструкции оставляли мало места для маневра. Они в полной мере были определены в ходе заседания Совета Карла V за несколько дней до отъезда Танкарвиля, на котором все стороны согласились, что гасконские апелляции должны быть продолжены, несмотря ни на что. Послание Танкарвиля было простым: король Франции никогда не уступал своего суверенитета, и теперь уже слишком поздно уступать его. К этому был добавлен большой список претензий французского правительства к Эдуарду III и его подданным, в частности, в поддержке Карла Наваррского и Великой компании, которую король винил в продолжающемся разграблении французской сельской местности и в своей неспособности выплатить оставшуюся часть выкупа за своего отца. Ответ Эдуарда III содержался в кратком меморандуме или билле, переданном Танкарвилю в Вестминстере. Суть его заключалась в том, что он готов рассмотреть возможность незначительных компромиссов в различных территориальных спорах, которые оставались нерешенными с момента заключения договоров в 1360 году. Но он выразил свое удивление и возмущение решением принять гасконские апелляции, что было равносильно отказу от договоров, который мог привести только к войне[956]. За стенами Вестминстерского дворца уже были заметны первые признаки приближающейся войны: страх, неуверенность и слухи. В Лондоне раздавались угрозы насилия в отношении французских заложников. Мужчины отправлялись на службу в Кале и Понтье. В феврале 1369 года графы Кембридж и Пембрук наконец отправились в Гасконь. Постоянно поступали сообщения о скором нападении французских кораблей на побережье Ла-Манша. В портах южного и восточного побережья реквизировали суда для несения военной службы, а люди собирались для охраны побережья[957].
29 апреля 1369 года французские войска под командованием Юга де Шатийона, магистра королевских арбалетчиков, вошли в Абвиль, столицу графства Понтье на Сомме, принадлежавшего Эдуарду III. Этот шаг, вероятно, был упреждающим ударом. Понтье, который за год до этого был практически без гарнизона, быстро укреплялся войсками из Англии. Среди них был Николас Тамворт, знаменитый рыцарь, наводивший ужас на север Бургундии по поручению Эдуарда III зимой 1359–60 годов, и ряд других капитанов, которые, как известно, и ранее состояли на службе английского короля. В течение недели французы захватили все графство, заставая врасплох гарнизоны Эдуарда III, не успевшие подготовиться и снабдить себя продовольствием. В Абвиле английский губернатор и сборщик налогов были арестованы, а их дома разграблены в поисках компрометирующих документов. Все, что было найдено, отослали в Париж, где их тщательно изучили юристы короля в поисках оснований для оправдания этого необходимого, но внесудебного акта[958].
В итоге все оказалось лишь слегка преждевременным. 2 мая 1369 года, в день, назначенный для первого слушания гасконских апелляций, адвокаты ведущих апеллянтов явились в Парижский Парламент, чтобы услышать как принца призывают к ответу. Естественно ответа не последовало. Неделю спустя, 9 мая, король и королева Франции лично явились в зал заседаний Парламента, заняв свои места на церемониальной скамье из синего бархата с золотыми геральдическими лилиями. Их сопровождали канцлер, большинство принцев королевской крови, ведущие прелаты и дворяне королевства, а также толпа юристов, чиновников и представителей городов, специально созванных по этому случаю. В ходе обсуждения, которое продолжалось три дня, была обнародована позиция короля, а его подданные обязались ее поддержать. Карл V спросил присутствующих, не сделал ли он чего-либо, противоречащего закону. Нет, — ответили они в один голос. Они "считали очевидным, что к войне его вынудили злодеяния его врагов и что закон на его стороне". Теперь, сказал король, его намерением было отдать свое "тело, богатство и земли" для войны с врагом. Он призвал всех присутствующих поклясться в своей верности. И все они поклялись[959]. Очень похожие сцены происходили в Вестминстере три недели спустя, когда Эдуард III председательствовал на открытии английского Парламента. Канцлер, Уильям Уикхем, пересказал пэрам события последних нескольких месяцев. Разве король не имел права возобновить свои претензии на титул короля Франции? Все ответили, что да. 11 июня 1369 года Эдуард III изменил свои печати, добавив герб Франции к гербу Англии[960].
19 июня 1369 года брак Филиппа Бургундского и Маргариты Фландрской был отпразднован в аббатстве Сент-Бавон под Гентом, где когда то родился Джон Гонт. В нескольких сотнях ярдов от аббатства на узких улочках,
