Рассмеялась Вика. Ева взглянула на нее и тоже прыснула от смеха. Ее переполняли легкость и восторг, и она закружилась на месте. Куда только подевалась боль в вывихнутой лодыжке? Замелькали столы, маскарадные костюмы, статуи. Кто-то схватил ее за руку и потянул. Мгновение спустя Ева лихо отплясывала кадриль, хоть и не знала фигуры этого танца.
Следом за кадрилью музыканты сыграли мазурку, потом краковяк, а после Ева уже не различала музыки. Позже она вынырнула из группы танцующих, отдышаться, и к ней снова подскочил купидон с кубком в руках. В этот раз ей не нужна была помощь прислужниц. Ева залпом осушила кубок, а затем присоединилась к фокусникам. Она доставала кроликов из шляп, метала ножи в яблоки на головах добровольцев. Пару раз Ева промахнулась, попав не в яблоко, а в добровольца, но ее неудачи вызывали у зрителей одобрительный смех. И она хохотала вместе с ними, глядя, как раненые зажимают кровоточащие порезы. В конце концов, Ева потеряла счет опорожненным кубкам. Она обезумела от веселья, но, удивительное дело, не чувствовала усталости.
Когда купидон поднес ей, наверное, сотый по счету кубок, она заметила какие у него синие глаза, гладкая и загорелая кожа на оголенной груди, наверняка бархатистая на ощупь. При этих мыслях внизу живота растеклось приятное тепло, по телу прокатилась волна возбуждения. Ева представила, как здорово будет уединиться с купидоном, но тут же тряхнула головой, отгоняя непристойные видения.
Взмахнув рукой, Ева выбила кубок из рук мальчишки. Жидкость, похожая на красное вино, растеклась по полу. Ева перепрыгнула лужу и побежала прочь. Воспоминание о купидоне опаляло ее изнутри. Чем сильнее она гнала от себя его образ, тем настойчивее он возвращался.
Шмыгнув в ближайшую дверь, она попала то ли в кухню, то ли в кладовую. Здесь, как и во всем шатре, отсутствовали окна. Ева разочаровано застонала. Она как никогда прежде нуждалась в глотке свежего воздуха, чтобы прочистить голову и выветрить оттуда эротические фантазии о купидоне.
Вернуться в зал Еве помещал Алекс. Он стоял, пошатываясь, в дверях. Прислужницы поработали и над ним – вместо водолазки и джинсов на парне были черные брюки и белоснежная рубашка. Наряд подчеркивал его сходство с отцом. Тот же самоуверенный подбородок, высокие скулы, тонкая линия губ, темная копна волос – причудливая смесь ангельского обаяния и дьявольского высокомерия замешанного на раздутом самолюбии.
Что-то в лице и движениях Алекса насторожило Еву. Помимо того, что он нетвердо стоял на ногах, он, кажется, не понимал, где находится и что делает.
– Ты как сюда забрела?
Ева привыкла, что Алекс разговаривает с ней в лучшем случае безразличным тоном. В худшем пренебрежительном. Сейчас же ей почудились нотки заигрывания.
− Хотела удрать из зала, − призналась она и поежилась от неловкости. Алекс рассматривал ее с нескрываемым интересом, взглядом, в котором сквозили отголоски ее собственных мыслей о купидоне.
Игнорируя вопросы о том, чем он занимался в зале, Алекс шагнул к Еве, и она попятилась. Игра в догонялки продолжалась до тех пор, пока Ева не уперлась задом в кухонный стол. Алекс воспользовался ситуацией: уперев руки в столешницу по бокам от ее бедер, он отрезал путь к бегству. Ева заставила себя дышать размерено, контролируя каждый вдох. Но дыхательная гимнастика не справлялась с рвущимся в галоп сердцем.
Губы Алекса были в паре сантиметров от ее, и Ева против воли посмотрела на них. Стоило привстать на цыпочки, и она бы коснулась их, попробовала на вкус, узнала каково это – поцеловать Смерть?
Она, должно быть, сошла с ума, если допускала подобные мысли. У нее был Макс, она любила его, а Алекс ей ни капельки не нравился. Даже наоборот: она терпеть его не могла. Но тело плевать хотело на ее мнение. Ему Алекс был симпатичен. Впрочем, ему бы сгодился и купидон.
Алекс в отличие от нее не мучился сомнениями. Взяв Еву за подбородок, он запрокинул ей голову. На секунду заглянул в глаза и поцеловал. Соприкосновение губ произвело фурор в сознании Евы. Порог дозволенного был пройден. Пересечь его оказалось совсем не страшно. Ева раздвоилась. Одна ее часть наслаждалась происходящим и жаждала зайти так далеко, как только возможно. Другая пребывала в ужасе, но не могла сопротивляться одновременно парню и себе самой.
Язык Алекса скользнул Еве в рот. Парень целовал требовательно и жадно. Ни капли ласки, одна животная страсть. Так хищник берет самку, не давая ей помыслить о протесте. И этот бешеный напор мешал Еве сориентироваться.
Алекс подхватил ее под бедра и приподнял. И вот она уже сидела на кухонном столе, он стоял между ее раздвинутых коленей, а его пальцы впивались ей в бедра, точно он хотел разорвать одежду, а заодно с ней и кожу Евы. Она всхлипнула. Звук получился неожиданно чувственным.
Алекс оторвался от ее губ, спустился к шее, и Ева, наконец, вздохнула. Вместе с кислородом пришло просветление. Она будто посмотрела на себя со стороны, и ее охватил стыд. Ева уперлась руками Алексу в грудь, пытаясь его оттолкнуть, но не тут-то было. Сильный, как бык,он не обратил внимания на ее жалкие потуги. Наоборот ее заранее обреченное на провал сопротивление раззадорило его.
Алекс дышал прерывисто и хрипло. От его тела шла волна горячо воздуха, он пылал, точно у него температура под сорок. Ева сгорала заживо в этом огне. Секунда-две и она бы сдалась на милости победителя.
− Ева!
Услышав свое имя, она встрепенулась и бросила остаток сил на борьбу. Алекс тоже отвлекся на шум и, будучи не трезвым, пошатнулся. Ева выскользнула из его рук и метнулась к двери. На пороге она нос к носу столкнулась с Максом, вид у которого был не более осмысленный, чем у сводного брата.
Сердце выбивало барабанную дробь, кожа пылала, а губы дрожали. Ева не знала: то ли плакать, то ли смеяться. И то, и другое было бы одинаково губительно. Главной ее задачей было сохранять спокойствие, чтобы Макс ничего не заподозрил. Но что-то говорить или тем более объяснять было выше ее сил, и Ева сбежала. Подальше от них обоих.
Дезориентируя, в лицо ударил свет, уши заложил громкий смех. Ева провела языком по губам, ощутив на них след недавнего поцелуя. У него был терпкий вкус молодого вина. Она вытерла рот тыльной стороной ладони. Не хватало еще смаковать вкус его губ. Она не купится на подобные приемчики! Пусть Алекс и не надеется, что ему удалось поколебать ее внутреннее равновесие. Она даже не заметила, что между ними что-то произошло. «Мы целовались? Что-то не припомню», − на ходу уверяла себя Ева. Ей удалось достичь успеха в искусстве убеждения. Она почти поверила, что все это приключилось с какой-то другой явно слабоумной девицей.
− Это ненормально, − шептала Ева, бредя по залу. – Все здесь ненормальные.
Ее толкали со всех сторон, и она дико озиралась. Кружилась голова. Еще немного и Ева бы упала, но тут она заметила грузную фигуру в углу стола. Она бросилась к Виталику, прокладывая себе путь локтями. Ева стремилась к нему, словно она – тонущий пловец, а он − спасительный берег. Добравшись до цели, она рухнула на скамью рядом с Виталиком и с опаской заглянула ему в лицо. Среди множества полоумных лиц его было адекватным.
