В отличие от Славы или Рустама Света не стала выстраивать логические цепочки, пытаясь понять, что происходит. Она все решила сразу: девочка взяла кредит на миллион долларов и прячется теперь в глухомани, Славку этого несчастного окрутила, а ее тем временем ищут коллекторы. Тот бритоголовый – один из них.
Она поймала себя на том, что испытывает к Изольде уважение, несмотря на всю ее странность и мутность.
Когда у Светы случались приступы депрессии – а они случались, хотя никто об этом не знал, – она обдумывала различные способы самоубийства. Прыгнуть с крыши или повеситься – слишком банально. Тут нужна креативность! Если уж прыгать, то с воздушного шара. Да и повеситься можно там же, привязав веревку к корзине. И висеть так, величественно проплывая над городом… Хотя перед смертью наверняка захочется развлечься как следует – а для этого нужны деньги. Можно попросту набрать микрозаймов в сомнительных конторах – много не дадут, но оттянуться хватит. Заодно будет решен вопрос и со способом самоубийства: достаточно будет дождаться коллекторов и дать им понять, что денег нет и взять их негде… Беда лишь в том, что не убьют. Покалечат – это скорее всего. Надо будет с Изольдой поговорить, пусть поделится опытом. Может, она вообще не в конторе взяла в долг, а напрямую у бандитов. Тот лысый дядя выглядел как персонаж из криминального фильма…
В общем-то Свете было все равно, сколько и кому должна Изольда. Волновало другое: что из-за этой девчонки могут пострадать другие. В первую очередь Данил. Если в дом вломятся амбалы с битами, мало не покажется никому. А не вломятся, так подожгут.
Это был тот редкий случай, когда Света не знала, что делать. Думать ей не хотелось. Не сейчас, точно.
Света скомкала комбинезон и затолкала под самый низ общей кучи.
Поднявшись в комнату, она осторожно улеглась под одеяло рядом с Изольдой. Эта уже дрыхнет как ни в чем не бывало. Стальные нервы! Ну пусть дрыхнет, не будить же ее. Завтра разберемся.
Эви
Будить человека в шесть утра – это как вообще?
Я просыпаюсь от мерзкого пиликанья над ухом. Не помню, чтобы я ставила будильник. Да и нет его у меня.
Оказывается, это пищит рация, которую мне вчера выдали на складе.
Подношу ее к уху:
– Але… то есть прием.
– Координатор СМ-3419? Срочно подойдите на проходную, на пост охраны.
Надеюсь, что-то важное. Иначе заставлю мерзавца слушать стихи Бодлера. А я их много знаю.
Умываюсь, благо есть собственный санузел. Одеваюсь. Надеваю пояс с модной сумочкой, который мне выдали на складе (карманов-то нет). В сумке – рация, диктофон, фотоаппарат. Жалко, пистолета не дали.
Топаю по пустой базе, как зомби.
Юный охранник не на шутку взволнован.
– Разум! – говорит он. – Простите, если разбудил, координатор… У меня инструкция – сообщать вам обо всем, что связано со «Стеклорезами».
– Я слушаю.
– Вот… Нашли только что, во время обхода. – Он протягивает мне маленькую прозрачную пластиковую капсулу с синей крышкой – в таких обычно бахилы продают. – Там было вот это! – Вручает мне какую-то записку.
Читаю ее. Там одна строчка.
– Что скажете?
Я ничего не могу сказать. Но сказать что-то надо.
– Вы правильно сделали, что сообщили мне, и только мне. Я распоряжусь, чтобы вас премировали. Где нашли?
– Недалеко от входа на фабрику. Трудно было ее не заметить на асфальте… Судя по всему, ее перебросили снаружи, через стену.
– Это значит, что они и внутри, и снаружи… Повсюду враги. Как часто вы делаете обход ночью?
– Раз в два часа.
– Маловато. Нужно чаще. Хотя бы раз в час. И сколько человек этим занимается?
– Один.
– Один? Я не ослышалась – один?
– Координатор, весь штат нашей охраны – восемь человек. Этого хватает с избытком. Выйти с базы невозможно, как и проникнуть внутрь. Повсюду стоят камеры. А для решения мелких задач восьми человек хватает.
– Увеличьте штат вдвое. Ночью пусть совершают обходы не один, а четыре человека, и не только по периметру, но и внутри зданий. Поделите базу на четыре участка, на каждом участке – свой охранник.
– Где я возьму еще восемь человек?
– Я откуда знаю? Меня это не касается. Снимите с производства. Чтобы в течение дня вопрос был решен!
– Во имя разума, – покорно соглашается тот.
Я уже не усну. Придется шагать в столовую, чтобы досрочно позавтракать. Как назло, кофе на базе нет в принципе, даже для координаторов. С этим надо что-то делать. Может, организовать доставку контрабандным путем?
Вскоре база просыпается. Столовая заполняется людьми. Мне остается лишь дождаться Яна и Викусика и отозвать их в сторону.
Рассказываю про записку, уже зная, какова будет реакция Яна.
– Ну что я говорил… – произносит он.
– А что ты говорил? – тут же спрашивает Викусик.
– Что это все – не игра.
Моя подружка хохочет так мерзко, как умеет только она:
– И откуда у тебя такие мысли?
– Это не мысли. У меня есть доказательства. Могу показать. Идем в подвал, там нет камер!
– Никита говорил, что ты маньяк! Так ты еще и параноик!
Ян, как всегда, реагирует стоически. Спокойно говорит:
– Думай что хочешь. Когда заноешь, будет поздно. Собственно, уже поздно. Надо думать, как выбираться отсюда…
– Пока что надо думать, кто такие «Стеклорезы», – возвращаю я разговор в нужное русло. – Кроме вас, я никому доверять не могу. Поэтому, если будут какие новости по данному вопросу, – сразу ко мне.
Викусик чуть не визжит от счастья:
– Я поняла! «Стеклорезы» – это и есть наш квест! Один на всех!
– Возможно. В общем, вы поняли.
Осталось поговорить с Никитой.
Вскоре я и его вижу. После завтрака всех ведут в зал, где вчера показывали фильм. Сегодня на сцену поднимается Никита – точнее, мыслитель Ганимед – в белой тоге и начинает толкать мотивирующую речь.
В детстве я любила смотреть мультики по утрам, по одному из периферийных каналов. Правда, перед ними всегда показывали религиозную передачу из США – выступления какого-то пастора, который орал, отчаянно жестикулировал, а временами кривлялся, как мартышка. И мне приходилось это смотреть, потому что больше нечем было заняться, а Интернета у нас дома в то время еще не было.
Судя по всему, Никита тоже в свое время это пережил. Смотрю на него – и вижу того же самого чокнутого пастора. Опять убеждаюсь, что Никита – прекрасный актер. Не зря же он «звезда» в их театре! Главное – не знаю, как ему это удается, но в этой своей тоге он не выглядит нелепо. Наоборот: впечатление – будто так и надо. И тога, и жесты, и ужимки. И бред несет убедительно – тот же самый, который нес пастор, только заменяет слова «душа» и «вера» словом «эссенция».
