Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
По поводу царицы всех искусств, живописи, снова возникают затруднения из-за неодобрительного исламского религиозного отношения. Для понимания саманидской живописи нам следует изучать настенные росписи и иллюстрации в книгах. Человеческие фигуры саманидского периода, обнаруженные в настенной живописи в Афрасиабе в 1913 г., к несчастью, оказались утеряны из-за разрушения до того, как с них успели снять копии. Настенная роспись позднего газневидского периода из Лашгари-Базара в Южном Афганистане обнаруживает человеческие фигуры в натуральную величину, которые никак не оскорбляли известных своим фанатизмом исламских правителей, Газневидов. А поскольку доисламские настенные изображения обнаружены в Варахше, Пенджикенте и других местах Трансоксианы, не вызывает удивления существование старых традиций и в исламские времена. Техники исполнения очень похожи, а темы – сцены охоты и пиршеств – также подтверждают связь с доисламскими временами. Даже в покрое одежды – богато расшитых шелковых кафтанов и рубах, сапог и остроконечных шапок, столь характерных для согдийцев, – прослеживается эта связь. Подобные шапки упомянуты правителями тюркских кочевников VII в. в их рунических надписях в Монголии, и, возможно, эти головные уборы оказали влияние на появление высоких остроконечных колпаков мусульманских ученых под названием калансува, которые впервые появились именно в Восточном Иране.
В иранской части исламского мира активно развивалась каллиграфия, и различные виды вычурных куфических арабских шрифтов снова подтверждают высокое мастерство художников Востока. Вполне возможно, что украшение миниатюрами являлось отличительной чертой доисламских манихейских книг, хотя также упоминались и иллюстрированные древние зороастрийские книги. Существует легенда, по которой приехавшая во времена Насра в качестве невесты его сына китайская принцесса привезла с собой художника, который сделал иллюстрации к книге «Калила и Димна», переведенной Рудаки. Правдива эта легенда или нет, она служит иллюстрацией широко распростиравшихся связей Саманидов как в области искусства, так и в других сферах деятельности. Определенно, китайское влияние на позднюю персидскую миниатюру достаточно очевидно, однако нет необходимости полагать, будто оно началось лишь с монгольским нашествием в конце XII в. И в самом деле, слава Ирана как центра искусств пережила века, а Бухара являлась частью иранского мира.
Таким образом, Бухара при Насре ибн Ахмеде играла ведущую роль в процессе создания во всех владениях мировой исламской культуры – от права и религии до музыки и гончарного искусства. Но при создании из ислама мировой религии и цивилизации всегда оставалась приоткрытой дверь для выбора и новых дерзаний, которые некоторые исследователи описывали как орудие упадка ислама. Другие ученые превозносят золотой век Аббасидов IX столетия, когда безраздельно господствовал арабский язык, а арабские традиции, в основном теоретически, все еще влияли на общество. Однако они забывают, что даже тогда уже веяли неизбежные ветра перемен. Арабские ученые часто осуждали иранцев за «разрушение» ислама поисками возможности использовать персидское вместо арабского и продвижение старых иранских обычаев и традиций в исламский мир. Безусловно, существовала Шуубия, поскольку шовинисты имеются в любое время и в любой стране, но осуждать все иранское, как антиарабское и, следовательно, антиисламское, не только абсурдно, но и несправедливо по отношению к тем выдающимся личностям при дворе Саманидов, которые стремились обогатить ислам и сделать его многонациональным, многоязычным и разносторонним культурным явлением, не привязанным к экзальтированным бедуинским нравам или предполагаемой законности исламских традиций, уходивших корнями в арабские обычаи. В том великом порыве эти подданные Саманидов на поверку оказались реалистами, указавшими путь в будущее.
Глава 5
Серебряный век
И самый породистый конь, придя в Бухару, становится равным ослу.
Абу Мансур аль-АбдуниЕсли следовать устоявшейся исторической традиции, то для описания последних десятилетий правления Саманидов можно применить термин «серебряный век». Не то чтобы подобное определение удовлетворяет исследователя по всем аспектам, и даже не то что такая граница во времени взята довольно произвольно; однако следует как-то очертить рамки исторической перспективы прошлого, и тогда можно заметить начало упадка правления Нуха ибн Насра и его преемников. Творческая, научная и культурная жизнь Бухары продолжала процветать и даже в некоторых отношениях сияла ярче, чем прежде, однако пик славы Бухары уже миновал. При Газневидах, а затем при Сельджуках центр могущества и влияния переместился из Трансоксианы на запад и юг.
Новому правителю, Нуху ибн Насру (934–954), вскоре после восшествия на трон пришлось столкнуться с финансовыми проблемами, часть которых породило расточительство прежних правителей вкупе с опустошением казны в 942 г. ради подавления мятежей против эмира Насра. Имеются сведения, что в первый год правления Нуха налоги поднимались дважды, чтобы набрать необходимые средства для содержания чиновничьего аппарата. Гвардия эмира и часть регулярных войск долгое время не получали жалованья, что явилось причиной серьезного недовольства. К несчастью, новый визирь, Мухаммед аль-Сулами, был факихом (исламский богослов-законовед, знаток фикха – мусульманской доктрины о правилах поведения. – Пер.), консервативным и даже фанатично верующим человеком, имевшим склонность обращать больше внимания на собственное религиозное рвение, чем на дела государства. Его назначили для того, чтобы успокоить тех, кто осуждал «еретические» воззрения Насра.
Новой проблемой для Саманидов стал подъем в Западном Иране сильной шиитской династии Байидов, соперничавшей с Саманидами за контроль над городом Рей и всем Центральным Ираном. Прежде армии Саманидов могли поддерживать хотя бы номинальную власть своих правителей в прикаспийских провинциях и в Центральном Иране (города Хамадан – Рей – Дамхан). В 944 г. наместник Хорасана, Абу Али Чагани, потомок старинного феодального рода из горных районов современного Таджикистана, взбунтовался против Нуха, когда тот вознамерился заменить его Ибрагимом ибн Симдуром, фаворитом тюркской гвардии. Абу Али, будучи влиятельной персоной, не принял отставку и поднял мятеж. Он обратился за помощью к дяде Нуха, Ибрагиму ибн Ахмеду, и оба они были готовы нести знамя восстания до самых ворот Бухары.
Тем временем, благодаря невмешательству визиря, государственные дела в Бухаре шли все хуже. Различные интриги и оппозиция визирю закончились бунтом военачальников, которые схватили и убили аль-Сулами. После чего армия отказалась сражаться против Абу Али. Когда последний приблизился к Бухаре, Нух бежал в Самарканд. Мятежники вошли в столицу, и Ибрагим ибн Ахмед был провозглашен новым эмиром. Правление Абу Али и Ибрагима не пользовалось популярностью, и два месяца спустя Абу Али вернулся к себе на родину, в Чаганиан. Ибрагим помирился с Нухом и согласился на восстановление последнего на троне эмира. Нух вернулся в Бухару, где вскоре нарушил свое обещание, схватив и ослепив своего дядю, заодно с несколькими его приверженцами. Однако проблемы Хорасана на этом далеко не закончились, и правление Саманидов до самого конца существования династии уже никогда не было таким, как прежде.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
