– Да и убить их, между прочим, нельзя! – старая перечница, как будто читала мои мысли.
– Это еще почему?
– Слишком суров был естественный отбор. Самцы, завидев самку прака, в первую очередь, пытались ее убить и лишь с том случае, если самка оказывалась сильнее, начинали спасаться бегством. Как ты понимаешь, слабые особи погибали, оставляя место под солнцем наиболее сильным. Добавь ко всему вышеизложенному еще тот фактор, что сами самки, завидя такое положение вещей, вовсю начали заниматься боевыми искусствами, за тысячелетия создав настолько совершенную систему ведения боя, что теперь стали практически непобедимы. Вот уже четыре тысячелетия они считаются лучшими бойцами во вселенной и зарабатывают баснословные деньги, нанимаясь телохранителями, в основном, к особам королевской крови. Ума не приложу, как Симониусу удалось заполучить в свою охрану подобную особь!
– Ну и дела! – лицо мое стало чернее тучи, а мятущийся разум забился, словно птица в клетке, безуспешно пытаясь найти выход из создавшегося положения.
– Что с тобой? – Эльвианора оторвалась от созерцания космической бездны и теперь с тревогой смотрела на меня. – Илья, случилось что-то ужасное?
– Да как тебя сказать… – то и дело сбиваясь, я пересказал ей все то, о чем мысленно говорил мне мой лингвин.
– Ты хочешь сказать мне, что… о Великий Терихоандронас!!! – вопреки моим ожиданиям, из глаз Эльви не потекли ручьем слезы, она не стала биться в истерике, безутешно заламывая на себе руки. Вовсе нет. Она засмеялась. Засмеялась так заразительно и громко, что даже Антонина Семеновна, оселившаяся в моем черепе, не выдержала и захихикала. – Ты…ты…ты…будешь…высиживать яйца Махамы… а потом их них вылупятся маленькие хнапики!!! Илья!!!
Странное дело: лично мне, почему-то, вовсе не было смешно.
Веселье Эльвианоры прервал звук падения чьего-то тяжелого тела:
– Симониус. – Кратко отрапортовала бесшумно подобравшаяся к нам со спины прачка и вперилась в мое лицо своими крошечными бусинками глаз.
Симониус определенно был мертв. И, хотя пятак его был все еще теплым, глаза уже успели подернуться мутной белесой паволокой, потухли, остекленели, выпустив из себя последнюю искорку жизни, и теперь безучастно смотрели в пространство, напрочь игнорируя виновников своей преждевременной гибели. Откровенно говоря, я надеялся на несколько иной исход нашего противостояния. Да, Симониус был мне неприятен, да, я искренне ненавидел своего тюремщика но… вот так, походя, лишить жизни живое существо казалось мне невероятным кощунством, надругательством над самим естеством матери-природы, расселившей своих нерадивых чад по всем закоулкам вселенной с одной лишь ей известной, но, несомненно, воистину благородной целью.
– С ним был охранник? – спросил я, старательно отводя глаза от распростертого на полу бездыханного тела.
– Да. Махама убить охранник, потом убить Симониус и приносить его вонючую тушу Илья. Илья доволен? Илья будет есть Симониус?
Желудок мой предательски заурчал. Несмотря на весь трагизм ситуации, мне отчего-то чертовски захотелось отведать свежезажаренного шашлычка из нежнейшего свиного мяса, с поджаристой хрустящей корочкой, истекающей соком, с тончайшим ароматом дымка…
– Нет, Илья не будет есть Симониуса, – выдавил я наконец, круто развернулся и вышел. В конце-то концов, любой мало-мальски уважающий себя человек должен бороться со своими маленькими слабостями!
Пояс тритауриевых астероидов оказался ни чем иным, как грудой гигантских камней, небрежно разбросанных по холсту космоса да так и застывших на нем в пугающей неподвижности.
– Ну и в недрах какого из них расположена наша база?
– Вот здесь, – тонкий пальчик моей блондинистой попутчицы не колеблясь указал на один из булыжников в форме неправильного эллипса и я замер, с привычной отстраненностью наблюдая за тем, как разум Антонины Семеновны вновь берет под контроль мое тело, как пальцы уже не мои, а словно бы чужие, с непостижимой для простых смертных скоростью начинают порхать над клавиатурой панели управления транспортником.
– Неопознанный корабль, немедленно назовите свои позывные! Повторяю: немедленно назовите свои позывные!
И монотонный голос Эльвианоры, гулко звучащий где-то за краем сознания, тотчас же принялся надиктовывать в микрофон длинные колонки четырехзначных цифр.
– Подтверждаю: идентификация проведена успешно. Эльвианора Энчана Онбраузен, урожденная Берусперион, добро пожаловать на борт.
Когда полубессознательный морок развеялся, и я смог наконец осознавать сам себя, стабилизаторы корабля уже коснулись гладкой стекловидной поверхности посадочной полосы причального бункера.
– Нет, скафандры нам не понадобятся. Атмосфера на всех четырех уровнях вполне пригодна для дыхания. – Поймав мой озабоченный взгляд, мельком брошенный в сторону металлического шкафа, расположенного по правую сторону от входного люка шлюзовой камеры, Эльвианора улыбнулась и первая направилась к выходу. – Пойдемте, я все покажу.
Да, посмотреть действительно было на что. Астероид, с виду казалось бы совсем небольшой, на самом деле вмещал в себя бесчисленное количество секций, сообщающихся между собой лабиринтами пусть нешироких, но вполне функциональных коридоров, вырезанных в толще породы скорее всего каким-то тепловым инструментом наподобие лазера. На эту мысль наталкивали чересчур уж гладкие стены, несомненно подвергнувшиеся высокотемпературному воздействию. Были они зеленоватого, малахитового цвета, с мельчайшими голубоватыми вкраплениями. Свет, лившийся с потолочных осветительных панелей, отражался в них, отчего стены начинали «играть», удивляя многообразием оттенков зеленого, а голубые вкрапления заставляя сиять словно звезды на сюрреалистическом, чуждом небосклоне неизведанной планеты.
– Это и есть тритаурий, – произнесла Эльвианора, уловив мой искренний интерес. – Он является одним из самых дорогих минералов в галактике. Красивый, правда?
Да, действительно, с этим утверждением я бы спорить не стал. Голубые «звезды» манили, притягивали взгляд, мешая сосредоточиться, заставляя разбегаться мысли.
Мы уже битый час бродили по лабиринтам базы, не уставая поражаться мастерству древних строителей. Поражалась, правда, в основном только сама Эльвианора, да изредка Махама вставляла восторженные восклицания вперемешку с непереводимыми словосочетаниями предположительно матерного содержания. Мы же с Антониной Семеновной, как истинные прагматики, переключили теперь все свое внимание не на сам сосуд, а, так сказать, на его содержимое. А содержимого этого, между прочим, было хоть отбавляй.
Первый, верхний уровень базы, занимали жилые отсеки, комнаты отдыха, оранжереи (их оказалось целых шесть), служебные помещения с аппаратурой непонятного пока мне назначения, пункты питания, радиорубка, две рубки управления огнем (основная и дублирующая), значительную площадь занимал медблок, а также бассейн (чему я, признаться, особенно обрадовался). Вода в нем была на удивление чистой. За всем этим хозяйством следил целый штат дроидов разных моделей и конфигураций. То и дело они проносились мимо нас, занятые повседневными делами, создавая иллюзию жизни на давным-давно покинутой базе.
