Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
На второй день по программе пребывания наша делегация должна была посетить пражское метро. Утро было солнечное, теплое, настроение у всех приподнятое.
Мы подъехали на автомашинах, Гусак ждал нас на обозначенном месте у входа в метро. Когда он сделал навстречу нам несколько шагов, мы все увидели, что он совершенно пьян. Его «прикрепленный», мы знакомы были лет семь-восемь, шепнул мне:
– Володя, подстрахуйте, пожалуйста.
Леонид Ильич расцеловался с Гусаком и сам же, не без труда, удержал его в вертикальном положении. Надо отдать должное Брежневу, он совершенно не подал виду, как обычно, при встрече шутил, разговаривал с Гусаком, интересовался предстоящим осмотром метро.
…Представьте себе двух целующихся, обнимающихся коммунистических лидеров. Один – совершенно пьян, у другого – разбиты бровь и переносица. Были ли рядом телевизионные операторы и фотокорреспонденты – не помню, кажется, поблизости не было. Не помню также, были ли потом снимки в газетах, если публиковали, то какие-нибудь виды издалека или под определенным невинным ракурсом.
По программе нужно было проехать в метро одну остановку. Когда стали спускаться по ступенькам, Гусак едва не упал, и Брежнев попросил, чтобы мы помогли ему. Я пошел рядом с Гусаком, незаметно придерживая его за руку с одной стороны, с другой вел своего шефа мой знакомый чех. Я чувствовал, как моему коллеге неудобно смотреть нам в глаза, улучив момент он виновато-оправдательно шепнул мне:
– Беда у нас. После той семейной трагедии никак не возьмет себя в руки.
– Да, я вас понимаю, – сочувственно ответил я.
В тот же день после обеда лидеры встретились для личной беседы, которая обоих смущала, один на один. Гусак уже привел себя в порядок и приехал в Пражский град, как всегда, без переводчика.
Они уединились надолго. Часа на два, не меньше. Вышли наконец – оба раскованные, улыбающиеся, словно и не было никогда напряженности. Только тот, кто хорошо знал чехословацкого лидера, мог заметить, что он как-то излишне подобострастен, благодарственно суетлив, рассыпается в мелкой любезности. Он быстро попрощался и с сосредоточенным лицом двинулся к выходу. Леонид Ильич лее, направляясь к себе, сказал в коридоре:
– Беседа удалась, разговор был теплый, благожелательный.
Разговор ли повлиял или Гусак сам взял себя в руки, но больше ни одного сигнала из Праги не было. Несколько лет спустя я спросил своего знакомого чехословацкого коллегу:
– Как дела?
– Завязал. Только пиво.
Настало время и мне смущаться перед чехословацким коллегой. Мы как бы поменялись местами. Густав Гусак выздоровел, зато Леонид Ильич стал окончательно разваливаться.
В 1981 году Брежнев выступал на XVI съезде Компартии Чехословакии. Всех волновала тогда тревожная ситуация в Польше. Генеральный секретарь перепутал листки и вместо рассказа о положении в Польше стал повторять уже прочитанные строки. С ответной речью выступил Гусак. Говорил на родном языке, но закончил так: «А сейчас, Леонид Ильич, я скажу по-русски. Мы очень рады, что вы приехали на наш съезд. Большое вам спасибо!» Брежнев вдруг повернулся к переводчику и громко, с обидой спросил:
– А ты почему мне не переводишь?
В зале наступила гробовая тишина.
Через год, летом 1982-го, Брежнев и Гусак встретились последний раз. Леониду Ильичу оставалось жить несколько месяцев. В Москве, в Грановитой палате, Гусак поднялся и обратился с приветственным тостом к своему старшему собрату по партии. Неожиданно на полуслове Брежнев обратился к сидевшему рядом Тихонову: «Николай, ты почему не закусываешь?» Спросил громко, на весь зал. Гусак растерянно оборвал пламенный тост, старый старичок Тихонов съежился, да и все сидящие удивились неожиданной бесцеремонности Генсека. Гусак молча стоял, а Брежнев, словно они были только вдвоем с Тихоновым, зычно продолжал: «Это мне есть нельзя. А ты давай, Николай… Вот хоть семгу возьми».
Он уже и тогда, когда в 1978-м приезжал наставлять чехословацкого лидера, был плох, это замечали если не все, то многие. В посольство СССР в Чехословакии пришло немало писем, подобных этому: «Как вам не стыдно иметь такого руководителя? Вы выглядите жестокими людьми, эксплуатируя больного человека».
В задачу всех посольств входило собирать отклики из страны, где с визитом был Генеральный секретарь. Подобные письма, конечно, никуда из стен посольства не выходили, а в Москву отправляли другие отзывы – восторженные, пафосные. Организовать такую почту – дело нехитрое.
Зарубежные поездки
Чем дальше отступает то время, тем больше мне кажется: если бы Брежнев ушел с поста в середине семидесятых, он сохранил бы о себе хорошую память. Ведь все дурное, трагикомическое было связано с ним в последние шесть-семь лет его правления. Может быть, я наивен или субъективен. Может быть. Тем не менее ведь это же было при нём: введена пятидневная рабочая неделя, установлены пенсионные возрасты для мужчин и женщин (соответственно 60 и 55 лет), колхозникам стали платить деньги и так же, как и горожанам, назначили пенсии. Повышались зарплаты, снижались цены. Теперь говорят, что, мол, за счет расходов национальных богатств – золота, нефти, газа. Но ведь и освоение этих богатств в районах Сибири и Дальнего Востока широко началось именно во времена Брежнева – Уренгой, Надым, Сургут. В Европу потянулись трубопроводы. А ВАЗ, а КамАЗ, другие гиганты – тоже при нем. А космос, а мощные вооруженные силы, а ядерный потенциал? Мы были действительно сверхдержавой, с нами считались все.
В международных делах – договоры о противоракетной обороне (ОСВ-1, ОСВ-2), укрепление связей с ФРГ, Францией, США.
Конечно, после событий в Праге в августе 1968 года репутация страны оказалась крепко подмочена. Но уже в начале семидесятых снова наступила разрядка международной напряженности, главу советской державы снова приветствовали в разных странах мира, в том числе в США.
1969–1975 годы характеризовались самой активной внешнеполитической деятельностью Брежнева – поездки по стране, по Европе, визиты в Индию и США, встречи с главами государств, деловыми людьми, интеллигенцией. В этот период началось потепление в наших отношениях с Соединенными Штатами и странами, входящими в блок НАТО. Думаю, что это было концом «холодной войны». Встречи и беседы в верхах – с президентами США и главами европейских стран – показали, что можно вести мирный диалог, не бряцая оружием. В ту пору и были заложены основы для заключения в 1975 году мирного Хельсинкского соглашения по безопасности и сотрудничеству в Европе.
Больше всего в этот период мне запомнилась моя первая поездка в США в качестве заместителя начальника личной охраны Брежнева. Шел июнь 1973 года. Я впервые попал на тот континент, было интересно буквально все.
Как только мы приземлились и вышли из самолета, хлынул мощный ливень. Мы промокли до нитки. А через пять минут снова засверкало солнце, и сразу стало жарко и душно, как в парной. Температура была больше тридцати градусов. Как будто нас специально окатили, чтобы смыть все то лишнее, что мы могли привезти из Москвы.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
