Жабрев во время следствия раскрыл ряд самых охраняемых секретов чекистской кухни, касавшихся фирменного метода — провокации. Сомневаться в откровенности Жабрева здесь нет оснований, т. к. эти факты хорошо проверяются рассекреченными следственными делами. Из его пространных показаний следует, что в среде сибирских чекистов первой половины 30-х годов «…было пущено крылатое выражение «соцзаказ». Под этим «соцзаказом» разумелось проведение заведомо фальсифицированных дел в зависимости от политической обстановки. Из таких проведённых фальсифицированных дел могу привести дело «Мимикрия»… проведённое начальником [Барнаульского оперативного] сектора Чистовым с моим участием. Сущность этого дела сводилась к тому, что простая хищническая группа была оформлена в конечном счете путём провокационной работы агентуры в широкую диверсионную группу в рабочем снабжении и питании на [барнаульском] меланжевом комбинате».
Между прочим, дело «Мимикрия» дошло до самого Политбюро ЦК. В ноябре 1933 г. спецколлегия Запсибкрайсуда приговорила к расстрелу шестерых «вредителей в рабочем снабжении» во главе с начальником отдела снабжения барнаульского Текстильстроя А. А. Халтуриным. Проверка, как сообщал Сталину Прокурор СССР И. А. Акулов, показала, что осуждённых начальник Барнаульского оперсектора П. В. Чистов и оперативник С. В. Толмачёв уговорили признаться, предъявив к ним «требование доказать [этим] преданность партии и Соввласти, ввиду якобы необходимости создать политический процесс о вредительстве с тем, чтобы на примере этого процесса ликвидировать расхлябанность, бесхозяйственность и т. п. явления в среде торгово-кооперативных работников». На записке Акулова Сталин начертал: «Членам ПБ. Надо разрешить проверку». Судя по тому, что дело было прекращено только в 1963 г., высочайше санкционированная проверка не спасла осуждённых.
Далее Жабрев показал: «Второе дело — «Степные» — по Завьяловскому и Тюменцевскому районам Барнаульского сектора, в которых на базе небольших антисоветских групп агентура была приведена в активное провокационное положение, [и] в работе была создана «мощная» антисоветская организация. Перед ликвидацией этого дела Чистов распространил по отдельным организациям через агентуру значительное количество оружия, взятого из комендатуры [оперсектора]. Это всё проводилось под моим руководством.
Дело «Паспортисты». По агентурной разработке по указанию быв. ПП ОГПУ Алексеева готовился провокационный налёт на политотдел. О всей этой провокации я был осведомлён через Чистова. Налёта не было только потому, что Алексеев испугался размера провокационных действий в агентурных разработках и следствии, проводимых Чистовым. […].
По агентурному делу «Цепочка», которое велось на троцкистскую группу в Новосибирске, Попов с моего ведома направил агента, работавшего по этой разработке, на провокацию с целью увязать большое количество троцкистов, хотя и не входящих в эту группу». Далее Жабрев пояснял, что упоминавшийся выше налёт на политотдел Калманской МТС готовился с целью доказать факт покушения на его начальника К. В. Рыневича. С помощью агентуры же было сфабриковано крупное дело на «церковно-монархическую организацию» в Томске, якобы связанную с харбинскими белоэмигрантами — «вся организация по существу была сфальсифицирована» Жабревым и томским чекистом В. П. Журавлёвым. По этому делу, именовавшемуся старообрядческой повстанческой организацией «Сибирское братство», в 1932–1933 гг. было осуждено 283 чел., в том числе три епископа, 32 священника и 74 монаха. Центр организации находился в Томске, а повстанческие ячейки «насаждались под видом скитов и монастырей в глубокой Нарымской и Минусинско-Абаканской тайге».
Также по прямому указанию Алексеева было придумано дело работников «Союзутиля» братьев Громовых, а также Колоярцева, Абрамова и других, «которые якобы готовились совершить теракт над Эйхе» (о последней истории будет сказало ниже — А. Т.). С секретарём Запсибкрайкома партии Робертом Эйхе наш герой был на «ты» и не забывал умаслить жестокого латыша сообщением о раскрытии очередного на него покушения. Точно так же будут поступать и следующие руководящие чекисты Западной Сибири — В. М. Курский, С. Н. Миронов, Г. Ф. Горбач, поскольку могущественный Эйхе сидел в Новосибирске до самой осени 37-го и чекистские усилия по охране своей персоны в высшей степени одобрял. В 1934 г., продолжал Жабрев, было «сфальсифицировано дело на группу, пытавшуюся взорвать мост через Обь в Барнауле, дело на лиц, осуждённых за участие в фашистской организации [немцев] в Гальбштадтском районе» [52].
Упомянутый Жабревым Серафим Попов, ведущий следователь СПО ПП ОГПУ — УНКВД по ЗСК в течение целых пяти лет, оказавшись за решёткой, довольно нахально обвинял своего бывшего начальника за дела 1933 г.: «Жабрев, работая длительное время начальником Барнаульского сектора, сумел подобрать ряд надёжных для себя лиц и воспитал их в антисоветском духе — сделал из них способных на самые ужасные преступления, на любую мерзкую липу. Им было совершенно безразлично, идёт ли речь о враге или о друге советской власти. Это были Матусевич и Журавлёв, которые фальсифицировали следствие, опирались на своих людей. Жабрев сумел создать в Барнауле крепкую группу из лиц, потерявших [моральный] облик и превратившихся в прямых провокаторов.
Барнаульский сектор под руководством Жабрева особенно выделялся наглой фальсификацией и поэтому сумел дать количественно большую периферию — боевые группы, входившие в «белогвардейский заговор» и «заговор в сельском хозяйстве». Только по этим двум делам по Барнаульскому сектору было арестовано и осуждено тройкой свыше 2500 человек. Жабрев, как особо отличившийся в этом, сразу же был назначен начальником СПО УНКВД (ПП ОГПУ — А. Т.)». На допросе в январе 1939 г. Попов показал: «…На первых порах следствия мне стало ясно, что дело о белогвардейском заговоре дутое и является сплошной фальсификацией. Ежедневно утром начальник СПО Ильин собирал следователей и давал им схемы будущих показаний арестованных. Следователи по этим схемам составляли протоколы, которые потом давали подписывать арестованным». Также Попов показал, что «между СПО и ЭКО шло активное соревнование в фальсификации следствия, координируемого полпредом Алексеевым»[53].
На очной ставке 9 февраля 1939 г. Жабрев и Попов подтвердили факт массовой фабрикации дел в Барнаульском оперсекторе ОГПУ, назвав в качестве виновных начальников отделений сектора П. Ф. Аксёнова (умер в Новосибирске в 1960-м), Г. Л. Биримбаума (арестован в 1939 г., осуждён на 10 лет, освобождён в начале войны и возвращён в НКВД), В. П. Журавлёва (умер в 1946 г. при не вполне ясных обстоятельствах) и Г. А. Линке (исключён из партии в Новосибирске в 1942 г.). Жабрев признал, что руководил созданием «белогвардейского заговора» и «заговора в сельском хозяйстве» путём подлога и фабрикации следственных материалов.
