Ланселот же, приглядевшись к странному гостю, не стал более спорить с Кэем, ибо показалось ему, что Белоручка не из тех, кто по слабости своей нуждается в защите.
– Пусть веселится сэр Кэй, – сказал Ланселот, – сдается мне, что не долго ему потешаться над Белоручкой. – И с тем ушел он с пира и покинул Камелот, чтобы двинуться на поиски новых подвигов.
Как Ланселот попал в заточение, как выручила его девица Лионора и о турнире
Едет Ланселот густым лесом, едет открытым полем, и вот как-то в полдень подъехал он к развесистой яблоне. И так славно играло солнце на ее листьях и трава под ней казалась такой мягкой, что не удержался Ланселот и хотел уже покинуть седло, чтобы и себе и коню дать отдых. Но видит он, как из ближайшей рощи вылетает всадник и грозит ему длинным копьем. Обрадовался Ланселот, ибо рыцарь тот не был ему знаком и достойным делом было бы узнать друг друга в поединке. Неизвестный же рыцарь подскакал поближе, высунул из-за широкого щита голову и прокричал Ланселоту:
– Отчего это покраснели твои доспехи, о рыцарь? Видно, прячешься ты от боя, уходишь от поединков, так что даже сталь от стыда покрылась румянцем.
– Храни тебя Господь, – отвечал Ланселот, – ты славно шутишь, незнакомец. Да только у меня другое правило: подобает рыцарю рубиться громко, говорить же – тихо. Так не будем же тратить время и шуметь попусту, а ударим друг на друга, как подобает настоящим бойцам.
И они поставили копья в седельные упоры, разогнали своих коней и сшиблись. И так силен был удар Ланселота, что вылетел незнакомец из седла, однако тут же вскочил на ноги. А Ланселот тоже оставил седло, чтобы рубиться на мечах до победы. Но не думал браться за меч незнакомый рыцарь.
– Славный удар! – воскликнул он и показал Ланселоту вмятину на своем нагруднике. – Никому в Британии не удавалось еще промять мои латы. Вижу я, что и ты славный рыцарь, так что ж нам попусту греметь мечами? Не лучше ли вместе пуститься в путь и быть друг другу опорой и защитой? К тому же наскучило мне ездить в одиночку и молчать с утра до вечера. Ведь не для того Господь дал человеку речь, чтобы жил он, как пень в лесу, у которого даже и листьев не осталось, чтобы пошелестеть на ветру.
Рассмеялся тут Ланселот и спросил:
– Как твое имя, рыцарь-говорун? – Ибо понравился ему этот рыцарь своей незлобивостью. И хоть не был он искусным бойцом, но, как видно, не знало его сердце робости.
Рыцарь же ответил:
– Имя мое – Динадан. – И снял Динадан свой шлем, и желтые волосы его рассыпались по железному воротнику, будто копна, которую разметал ветер. – А еще меня зовут – Динадан Соломенный. И когда добрый рыцарь кличет меня так, отвечаю я как подобает. Прочих же – бью нещадно. Но ты, рыцарь, зови меня как хочешь, потому что вижу я, что мы друг друга стоим.
И посмеялся Ланселот и сказал Динадану свое имя, и поехали они дальше вместе. Но вскорости пришло им время отдыха, настала пора подкрепиться. Живо добыли рыцари дичины и развели огонь на широкой каменной плите. В те времена раскладывали люди такие плиты вдоль дорог, чтобы было где приготовить пищу странствующим рыцарям. Когда же Ланселот с Динаданом утолили голод, глубокий сон сморил их, но скоро стал тот сон тяжел и страшен. Мерзкие твари снились Ланселоту с Динаданом, и терзали они рыцарей и обдавали зловонным своим дыханьем, но не было у бойцов сил вытащить из ножен свои мечи, потому что стали они тяжелы, словно наковальня. Так мучились во сне рыцари, но не в силах были проснуться. Ведь уже не сон сковал их, но чары феи Морганы. Ибо случилось так, что жестокая колдунья проезжала мимо того места, где заснули рыцари. И, едва взглянув спящему Ланселоту в лицо, угадала она, что он-то и разрушил ее колдовство во владениях короля Пелеса. И такой гнев охватил Моргану, что едва не набросилась она на спящего Ланселота, так что даже рыцарь ее – Брюс Безжалостный – выхватил свой меч и так сказал Моргане:
– О леди Моргана, не пристало даме заниматься мужским делом. Скажите мне, моя госпожа, только слово, и я мигом укорочу каждого из этих рыцарей на целую голову. – И уже занес свой меч над спящими, чтобы обезглавить их, но остановила его фея Моргана.
Верно говорят, что от доброго человека и затрещина впрок, а от злодея и золото на погибель. Не сжалилась Моргана над Ланселотом, не знало жалости ее холодное сердце, задумала она иначе сквитаться с рыцарем и в тяжкий сон погрузила своими чарами Ланселота и Динадана. И велела Брюсу Безжалостному доставить их в свой замок. И этот Брюс, наемник подлый и бесчестный, ибо служил он Моргане из выгоды, положил Ланселота с Динаданом поперек их седел, точно были они не благородные рыцари, а мешки с мукою, руки и ноги же спутал им веревкою под лошадиным брюхом и так привез их в замок Морганы Чэриот.
Очнулись рыцари к вечеру и весьма подивились тому, что заперты они в холодной комнате и нет при них ни доспехов, ни оружия.
– Хотел бы я знать, – говорит Динадан Ланселоту, – не началась ли по всей Британии охота на странствующих рыцарей? А коли и вправду началась, то хотел бы я знать, что за охотник ловит рыцарей, как куропаток, да еще и держит их взаперти. Клянусь своим мечом – не поздоровится ему!
– Друг! – отвечал ему Ланселот. – Что толку клясться мечом, когда и короткого кинжала не оставили нам.
И тут вошел к ним Брюс Безжалостный, и назвался, и произнес:
– Могущественная Моргана желает, чтобы вы служили ей, а коли завтра не дадите вы ей согласия, то уморит она вас голодом в этой комнате, как мышей в кувшине. Что же до имени того, кто привез вас сюда, то знайте, рыцари, что я сделал это дело. И, клянусь могуществом своей хозяйки, превеселое это было зрелище, когда вез я вас в замок Чэриот.
Вот что задумала Моргана, вот зачем спасла рыцарей от меча Брюса Безжалостного! Но не стал Ланселот попусту гневаться, а сказал так:
– Славные доспехи дает своим молодцам Моргана и на добрые мечи не скупится для своей челяди. Видно, есть у нее казна в сундуках. Посмотри же, Динадан, на этого малого, что держит для услуг Моргана: по одежке – ни дать ни взять рыцарь. Жаль только, что невдомек ему, что ни за деньги, ни от страха не служат рыцари, но лишь по доброй воле садятся они в седло, а в бой идут ради чести.
И затрясся Брюс Безжалостный от гнева, потому что говорил с ним Ланселот, как с последним слугой, но не нашел слов, чтобы ответить достойно, и вышел в ярости. Динадан же сказал так:
– Клянусь Богом, я бедный рыцарь и не великий боец, но доблестным рыцарям готов служить, себя не жалея. Так знай же, сэр Ланселот: если придет тебе нужда взять жизнь Динадана, отдаст он ее не раздумывая. А для себя одного хотел бы я: схватиться в честном поединке с Брюсом Безжалостным, а уж там как Бог даст.
И порешили рыцари, что нечего им ждать от Морганы, кроме смерти, и долго молились они, чтобы расстаться с жизнью как подобает добрым христианам.
Настал вечер, и вошла к ним юная девица. Внесла она обед для рыцарей и приветствовала их учтиво. И Динадан тотчас уселся за еду, а Ланселот поглядел на девицу и увидел, что точит ее печаль и прелестное ее личико нахмурено.
