Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43
– Но ведь обещали продолжение «Зорро»?
– Сожалею. Копия фильма пропала при ограблении почты в Нью-Мехико.
Старик взял ящик и направился к входу в кинотеатр, но папа остановил его.
– А… чем все кончилось-то?
– Они сбежали с миллионом долларов. Убиты трое полицейских и ранены четверо посетителей.
– Я про «Зорро».
– Хм. Точно не знаю. Но даму он наверняка заполучил. Обыкновенно бывает так.
Дверь за стариком захлопнулась, папа повернулся к Герману и в замешательстве пожал плечами. Они еще постояли так, силясь что-то сказать друг другу и не находя слов, как если бы все звуки во рту тоже перемешались и стали непонятными словами на чужом языке.
Наконец папе удалось составить связную фразу на норвежском.
– Мой трамвай! – крикнул он. Рванул к остановке, ухватился за поручень и запрыгнул на подножку. Махнул им три раза и скрылся из виду.
Герман с мамой двинулись вверх по улице. Она снова поймала его перед лестницей.
– Это к несчастью – пройти под лестницей, – пробормотала она быстро.
– Несчастье уже случилось, – ответил Герман и с такой силой поддел снег ногой, что проскреб ботинком по асфальту.
– Не надо так говорить, – попросила мама и крепко сжала его руку. – Угадай, что у нас сегодня на обед?
Герман вырвал руку и сунул ее в карман.
– Пфф… Конечно, котлеты в соусе с противными комками.
Сил спорить у мамы, похоже, не осталось. Они шли молча на расстоянии, и каждый торил в снегу свой след.
– Парик я не хочу, – тихо произнес Герман.
Мама опять подошла ближе.
– Пока неизвестно, понадобится ли он. Доктор сказал, что точно ничего не известно.
– Парики носят только девчонки. Я не девочка.
И тут на лестнице на углу он заметил Руби. На голове у нее были желтые теплые наушники, и рыжая копна от этого стояла торчком, как огромная гроздь. Она наблюдала за ним, держа руку на весу. Видно, прикидывала, помахать ему или нет.
Герман отвернулся, расправил плечи и решительно направился к Габельсгатен. Мама догоняла его чуть не вприпрыжку.
– Это не Руби была? – спросила она.
– Какая Руби?
– Из твоего класса.
– Тут не знают никаких Руби.
– Рыжая такая.
Демонстративно не отвечая, Герман прибавил шаг. Мама отстала по крайней мере на прямой трек и нагнала его только у лавки Якобсена. Оперлась о Германа, ловя ртом воздух.
– К дедушке можешь сегодня не ходить, – просипела она наконец.
– Ходить могу.
Мама улыбнулась долгой улыбкой и пошла в магазин за пакетом с едой.
Якобсен-младший распахнул перед ней дверь и поклонился так глубоко, точно хотел укусить шнурки на ботинках.
– Добро пожаловать, госпожа Фюлькт!
Тут он заметил Германа, резко выпрямился и спрятал руки за спину.
– О-о, герр Манн[12] собственной персоной! Прокатить тебя на моем «Триумфе»?
– Тут все на своих двоих ходят.
Якобсен вынул из кармана авторучку и протянул Герману.
– Держи! Она теперь твоя.
– Нет два раза, – ответил Герман и подхватил бумажный пакет.
Он нес его по улицам бережно, как будто аквариум с золотой рыбкой. И дорогой немного жалел, что не отправил ночью этого Якобсена-младшего куда подальше. Надо было высадить его на пляже у Фердерского маяка и оставить ему лишь кассовый аппарат, вот бы и плыл на нем домой.
Дедушка еще больше похудел и побледнел. Чтобы улыбнуться, он приподнимал уголки рта двумя руками, но все равно улыбался.
Герман положил пакет на ночной столик. Дедушка подтянулся повыше и принялся разбирать пакет, приговаривая:
– Посмотрим, что у нас тут сегодня.
Пока Герман притащил себе стул, дедушка успел вывалить на кровать пакеты молока, свиные котлетки, три яйца вкрутую, половинку серого, две булочки с изюмом, морковку и банку скумбрии в томате. Под конец он сделал большие глаза и вытащил из пакета огромный золотой слиток.
– Ты посмотри, Герман! Шоколад с марципаном. Вот так сюрприз, скажу я тебе!
Он не мешкая разорвал обертку, переломил плитку надвое и отдал половинку Герману.
– Хотя сейчас не время еды, это мы съедим прямо сейчас.
К дедушкиному лицу чуть прилила кровь, но он глотнул молока, и цвет снова разбавился. Потом дедушка откинулся на подушку и посмотрел на Германа.
– Как там сегодня на улице?
– Снег пошел.
– Я так и почувствовал, что зима пришла.
Они помолчали. Потом дедушка оторвал голову от подушки и улыбнулся.
– Тихий ангел пролетел, – прошептал он.
Герман оглянулся, но ангела не увидел, только колбаски пыли медленно перекатывались по полу. Разве ангелы прячутся в пыли? Он слышал про кого-то, что у него мозги запылились. Это значит, что он умер, или как?
Дедушка тихо посмеивался с подушки.
– Не беспокойся за них, за ангелов. В основном они народ приличный.
– А ангелы – они кто?
– Ангелы? Ангелы – это тишина.
Герман долго обдумывал новость, а ангелы тем временем неслышно перекатывались по полу. Потом он придвинул стул поближе к дедушкиной кровати.
– Дедушка?
– Слушаю тебя, Герман.
– Ты когда остался без волос?
– Я начал терять их в Турции, во время мировой войны, я воевал, ты же знаешь. Нас взяли в плен, мы сидели в камере под землей. Там у меня и появились залысины.
Дедушка потер лоб и чуточку приоткрыл глаза.
– Я еще что, вот другу моему Вальдемару куда хуже пришлось. Он был капитаном в нашем батальоне, и турки допрашивали его сорок дней и сорок ночей. Но он запечатал рот семью печатями. Под конец они повели его расстреливать. Ему завязали глаза, приставили к виску дуло револьвера и выстрелили. Но выстрелили мимо, просто пугали его. Не на того напали, Вальдемара так просто не испугаешь. Но когда он вернулся в камеру, у него за пятнадцать секунд выпали все волосы. Мы ими подушку набили.
Герман беспокойно заерзал на стуле.
– Все волосы за пятнадцать секунд?
– Представляешь? Мы засекли время.
– А у тебя как было?
– У меня все тянулось очень долго. К тому же я не смотрелся в зеркало с сорок девятого года.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43
