– А он знает, что ты ну. беременна?
– Знает.
– И что?
– Он предлагал варианты.
– Аборт, что ли?
– Ты что!
Шуре стало стыдно за свои мысли, но страшно хотелось узнать, какие в такой ситуации бывают варианты. Марина немного успокоилась. Он видел, что ей тоже нужно выговориться.
– Он будет приезжать. Все как-то уляжется. Родители привыкнут, мы сможем с ними поговорить… А потом какое это имеет значение?! – Она вдруг перешла на крик: – Это я его бросила! Я! И все!
– А почему ты решила рожать?
Марина задумалась на секунду.
– Я не могла делать аборт. У нас в семье была история… И вообще…
Шура заволновался:
– А может, ты ждала, что он вернется?
Марина опять закричала:
– Нет! Я тебе сказала: нет! Ты что, не понимаешь, что я тебе говорю?!
– Я понимаю, понимаю. Ну все.
Она вдруг замолчала. Сидела, сгорбившись, на кровати. Слезы медленно стекали со щек, и было тихо и даже не слышно всхлипов. Ему стало так жалко ее, как только в детстве бывало жалко маму. Он прижал ее к себе и держал крепко, а она и не сопротивлялась, только иногда вздрагивала всем телом.
– Я должна была рассказать, ты понимаешь?
– Я понимаю….
– Я не могу тебя обманывать, потому что ты мой.
Он целовал ее как ночью, и его разрывало счастливое нетерпение, а она все повторяла: ты мой, мой, только ты мой!
Когда возвращались домой, он задремал в электричке и резко проснулся от холодного ужаса. Он даже боялся додумать мысль, которая пришла ему во сне: а вдруг тот тип вернется и скажет, что это его ребенок и что он собирается его воспитывать? И тогда Марине ничего не останется, кроме как вернуться к нему. Он не выдержал и озвучил свою мысль, а она засмеялась и поцеловала его, и Шура забыл о своих страхах.
– Ну, вас знакомить не надо. Помнишь Марго?
Шура Марго помнил. Рядом с Гариным стояла та самая журналистка, которая приходила на встречу предпринимателей. Правда, она сильно изменилась, так что если бы он встретил ее на улице, то не сразу бы узнал. Он пригляделся и понял, что дело в прическе. Не было длинных черных волос, и теперь она была подстрижена под мальчика, что радикально меняло ее облик. Получалось, что эти двое не прекращали общения, а Гарин ни словом не обмолвился. Такой скрытности он от Миши не ожидал, и его это неожиданно расстроило. Было жалко расставаться с иллюзией, что есть у него здесь близкий человек, с которым можно, как говорится, и в горе и в радости. Хотя, собственно, ничего страшного не произошло. Гарин остался Гариным. С ним легко общаться, и не надо переводить с русского на русский. А это не так мало по израильским меркам. Они уже свернули на улицу Черняховски и двинулись переулками в сторону моря. Шли мимо трехэтажных домов по малоосвещенной улочке, название которой Шура не успел прочесть. В этом городе все было близко, и по логике они находились в пяти минутах ходьбы от Фириного дома, но в этом районе он раньше не бывал. Квартира, состоящая из одной комнаты, объединенной с кухней, находилась на последнем этаже. В ней было сумрачно и душно. Маргарита сразу предупредила, что у нее, как всегда, творческий беспорядок, хотя могла бы и не предупреждать. Квартира имела вид не жилой: шторы задернуты, мебель сведена к минимуму, на полу валяются старые газеты.
– Хамсин сегодня. Я окна не открываю.
Шура огляделся:
– А вы одна живете?
Гарин расхохотался:
– И в этом весь Шурик!
Шура смутился:
– Я имел в виду, без родителей…
– Мне кажется, в нашем с вами возрасте уже пора жить без родителей. Или вы с родителями живете?
– Нет. То есть да. То есть после развода вернулся к маме.
Маргарита посмотрела на него с неожиданным интересом:
– А вы, значит, в разводе?
Тут вмешался Гарин, который внимательно наблюдал за их диалогом:
– Я же тебе говорил, Шурик не так прост, как кажется. У него богатая биография…
И он подмигнул Шуре. Было очевидно, что с журналисткой они говорили о чем угодно, но только не о Шуриной биографии.
– И вообще, господа компаньоны, давайте уже все перейдем на «ты». Бизнес не терпит формальностей.
Маргарита молча прошла к холодильнику, достала бутылку красного вина и поставила на стол. Миша потер руки:
– Отлично! Целоваться будем?
– Ну, с тобой уже целоваться поздно.
– Это правда. А вот с Шуриком в самый раз!
Создавалось впечатление, что Гарин его сватает, и если бы Шура не знал предыстории, он бы так и подумал. Стол, за который им предлагалось присесть, был больше похож на парту, накрытую куском материи. Помимо бутылки на нем помещался компьютер, и рюмки для верности всем раздали в руки. Выпили. Целоваться больше не предлагали, и Шура немного успокоился. Он и так пришел исключительно, потому что обещал. До последнего момента не верилось, что Гарин может серьезно задумываться о каком-то бизнесе, да еще, как выяснилось, с такими продвинутыми партнерами, как он и Маргарита. Скорее всего, ему просто захотелось расслабиться, выпить, отвлечься от дел домашних, и это было как раз понятно. Даже Фира уже неоднократно интересовалась, почему Шура никуда не выходит по вечерам. Можно подумать, что в городе Натании каждый вечер организуются светские рауты и он на них – почетный гость. Тем временем хозяйка предложила пересесть на двуспальную кровать, которая временно служила гостевым диваном. Миша чувствовал себя как дома, и Шуру все время подмывало порасспросить о хозяйке, но пространство квартиры не позволяло уединиться. Гарин прокашлялся. Допил рюмку и поставил на пол:
– Друзья мои, перейдем к делу помолясь!
Он оглядел присутствующих и, видимо, остался доволен их реакцией.
– Среди нас только Шурик пока не знаком с деталями предприятия. Так что я позволю себе коротко его просветить.
– Только коротко, пожалуйста!
Гарин наклонил голову:
– Желание женщины для меня – закон.
Маргарита залезла с ногами на кровать и облокотилась рукой на подушку. Теперь она находилась за Шуриной спиной, и он чувствовал себя неуютно. Кроме того, было неудобно сидеть на самом краешке без всякой опоры. Миша присел на парту напротив кровати. Шуре очень хотелось открыть окно, и он мучительно пытался сформулировать вежливую просьбу. Гарин тем временем вошел в раж, слез с парты и ходил по комнате туда-сюда, что очень мешало сосредоточиться. Однако в общих чертах суть схватить удалось.
Подтолкнул к открытию бизнеса Маргаритин приятель, Каблан. Миша несколько раз повторил эту фамилию, пытаясь удостовериться в том, что Шура осознал масштабность ситуации.
