Книга Бенвенуто Челлини - Нина Соротокина

По прибытии в Рим Бенвенуто был отлично встречен друзьями. Долго искать заказов не пришлось. Его тут же позвал в свою мастерскую «некий старичок, золотых дел мастер» Раффаэлло Моро. «Старичок» был весьма почитаемым флорентийским ювелиром, позднее Бенвенуто часто упоминает его в своих «Трактатах о ювелирном искусстве». Но главным заказчиком стал понтифик Климент VII. Исповедавшись и причастившись, то есть сделав все то, что было велено, Бенвенуто явился к папе. Тот его встретил такими словами:

– Если бы ты поторопился приехать в Рим раньше, я бы дал тебе восстановить те две мои тиары, которые мы погубили. Но это вещи малостоящие. Тиары делают другие мастера. А для тебя у меня есть особый заказ.

Папа хотел, чтобы Бенвенуто сделал ему застежку для ризы: круглую, в виде блюдца, величиной в треть локтя. Локоть – пятьдесят восемь сантиметров. Следовательно, диаметр застежки около двадцати сантиметров. На этом «блюдце» должен быть изображен Бог-отец, да так, чтобы посередине сиял большой, красивой огранки алмаз и прочие драгоценные камни.

– И поторопись, – добавил папа, – я хочу успеть полюбоваться твоей работой.

Папа знал, что говорил. Ему было пятьдесят два года, и это был уже больной старик. К смерти он совсем ослеп, а жить ему оставалось четыре года. Все в один голос ругают папу Климента VII, он слабый человек, плохой правитель, интриган, он совершенно безволен и допустил разграбление Рима, после чего католическая власть навсегда потеряла былую силу. Это все равно что обвинять в Смутных временах на Руси последнего Рюриковича на троне – царя Федора или Бориса Годунова. Автор нашей Смуты – Иван Грозный. Это он закрутил гайки до упора, измучил страну, поколебал древние устои и убил наследника. Вот Смута и полыхнула. А то, что в Италии возникла Реформация и от католического Рима отпала Германия и прочий протестантский мир, виноваты предшественники Климента VII на папском престоле. Они точно знали, что им надо – деньги и власть. Воевали, развратничали, вели «гибкую» политику, способствующую не объединению Италии, а ее разобщению. Когда при Клименте VII осадили Рим, он звал итальянские города на помощь. Но Венеции не надо было спасать Рим, она не хотела сильного, объединенного государства. Венеция хотела быть сама себе хозяйкой, а не рядовым, пусть и богатым городом объединенной Италии.

Мне лично папа Климент VII симпатичен. Красивое, тонкое, нервное лицо, он изображен Тицианом на групповом портрете вместе с двоюродным братом – папой Львом X. Воевать папа Климент не умел и не любил, это бывает. Да, он распустил отряды Джованни делла Банде Неро, но ведь после победы над колоннцами эти ландскнехты стали грабить мирное население. Бенвенуто пишет про эти отряды, что «они выделывали в Риме такие дела, что нельзя было оставить открытых мастерских».

Климент VII покровительствовал искусствам. Еще в бытность свою кардиналом он заказал Николло Макиавелли написать «Историю Флоренции». Это был тот период, когда от писателя и мыслителя все отвернулись. Макиавелли с честью справился со своей задачей, он сам привез в Рим первые восемь книг. К сожалению, он не успел окончить свой труд – умер в июне 1527 года, когда Рим уже был взят. По заказу Климента Микеланджело создал во Флоренции капеллу – мавзолей для умерших членов семьи Медичи – «с четырьмя свободно стоящими памятниками». И даже то, что Климент VII призвал испанцев в 1530 году для восстановления власти Медичи во Флоренции, можно понять. Он всю жизнь помнил лютую смерть отца и, конечно, не мог ее простить родному городу. Дживелегов ненавидит папу Климента VII, называя его «старым развратником». Он имеет в виду, конечно, его побочного сына, незадачливого герцога Алессандро. Но бастардов вокруг папского двора пруд пруди, Климент VII сам был «побочным сыном», но это не его вина. Думаю, мои рассуждения покажутся историку и искусствоведу не только спорными, но и наивными, но что делать, если папа Климент VII для меня реальный, живой человек, а не «представитель феодального, загнивающего», как пишут, XVI века.

Вернемся в ватиканский дворец. Получив заказ от папы, Бенвенуто «вылетел от него стрелой» и тут же принялся за работу. Но зависть, господа, и дрязги – вечные ее спутники! Папские тиары делал некий Микелетто, человек старый, опытный и отличный мастер. Прослышав о заказе, сделанном Бенвенуто, он тут же явился к нему в мастерскую.

– Их святейшество велел мне наблюдать за всем, что для него делается.

– Сперва я узнаю об этом у самого их святейшества, а потом буду знать, что ответить.

Неучтивый ответ? Конечно, но, если дело касалось работы, Бенвенуто забывал об учтивости.

– Ты еще об этом пожалеешь.

Микелетто ушел, размышляя, как поставить выскочку на место. И придумал. Он не стал действовать в одиночку, а посоветовался с цеховыми мастерами. Вместе измыслили план: заказать лучшим в городе художникам сделать тридцать различных рисунков будущей застежки для ризы. Обычно ювелиры не делали рисунки сами, это только Бенвенуто практиковал, и Микелетто был уверен, что уж один-то из тридцати рисунков будет наверняка лучше, чем предложенный Бенвенуто.

Здесь на сцене появляется новое лицо – ювелир Помпео, запомните это имя. Помпео был любимцем папы и родственником первого папского камерария Трояно. А поскольку Микелетто тоже «имел в своем распоряжении папское ухо», то эти двое, Помпео и Микелетто, стали в это ухо дуть: мол, видели мы модельку Бенвенуто, так себе, ничего интересного, а потому кажется им, что Бенвенуто «неподходящее орудие для столь удивительного предприятия».

Когда Бенвенуто принес показать свою модель во дворец, то у покоев папы уже толпились тридцать рисовальщиков со своими эскизами. Папа начал с осмотра рисунков. «А так как рисовальщики не ювелирного цеха не знают расположение камней, а те, что были ювелирами, их этому не научили, – потому что ювелиру необходимо, когда среди его камней располагаются фигуры, чтобы он умел рисовать, иначе у него ничего хорошего не выйдет, – то все эти рисунки укрепили этот чудесный алмаз посреди груди у этого Бога-отца». Папе эта идея не понравилась.

– Бенвенуто, покажи-ка твою модель, чтобы я увидел, не сделал ли ты той же ошибки, что и эти художники.

Бенвенуто раскрыл круглую коробочку, и «словно блеск ударил папе в глаза».

– Если бы ты сидел у меня в теле, – сказал папа Бенвенуто, – ты бы сделал это как раз так, как я вижу.

Художники и папская знать толпились вокруг, а папа объяснил им разницу между работой Бенвенуто и рисунками художников. Главным в работе было сочетание Бога-отца и алмаза. Художники укрепили алмаз посередине груди у Творца, а Бенвенуто пошел по другому пути. Вот как он описывает свою работу: «Этот алмаз я поместил по самой середине вещи, а над этим алмазом я расположил сидящего Бога-Отца, в красивом повороте, что давало прекрасное сочетание и нисколько не мешало камню; подняв правую руку, он давал благословение. Под этим алмазом я поместил трех младенцев, которые поднятыми кверху руками поддерживали сказанный алмаз. Один из этих младенцев был в полный рельеф; остальные двое в половинный, кругом было большое количество разных младенцев, в сочетании с остальными красивыми камнями. Сзади у Бога-Отца была мантия, которая развевалась, из каковой появлялось множество младенцев, со многими другими прекрасными украшениями, каковые являли чудесное зрелище. Вещь была сделана из белого гипса по черному камню».