И вот она уже в саду, протягивает ему руку, и улыбается, когда он подносит ее к своим губам, и спрашивает его, как он себя чувствует, и говорит, как рада видеть его в лучшем состоянии.
В первый момент, когда дети были представлены лейтенанту, они замолкли от смущения, но вскоре его дружелюбие развязало им языки, и они все разом заговорили. Дети хотели знать, как выглядел разбойник. Был ли он большой, черноволосый и грубый, как цыган? Болит ли рана лейтенанта и много ли из нее вытекло крови? Какое-то время ни мать, ни гувернантка, ни Мелисса не могли направить разговор в менее кровавое русло, и тогда Софи сказала, что она, пожалуй, пойдет, пока ей не стало дурно от подробностей нападения на мистера Кадо.
— В таком случае, мадемуазель Софи, — серьезно произнес Филипп, — вам не следует выходить замуж за военного человека.
Софи весело рассмеялась, а Мелисса с досадой подумала о том, что этот гадкий утенок скоро расправит свои крылья. Она поймала взгляд, которым Софи обменялась с лейтенантом и мистером Бьюмонтом, и вспомнила о точно такой же ситуации в библиотеке, при которой присутствовал Фрэнк Вудкок, и не знала, как ей все это понимать.
— Но что заставило вас предположить, — проговорила Софи, — что я собираюсь сделать это?
— В жизни все может случиться, мадемуазель, — галантно промолвил Филипп, — с такой леди, как вы.
— Тогда я оставлю вас на растерзание детям, — засмеялась Софи. — Это единственное, чего вы заслуживаете.
Вскоре Эдвард Бьюмонт повез ее домой в Дав-Тай, а на лейтенанта обрушились новые вопросы детей.
— Грабитель был огромный и сильный, как лев, — поведал им француз. — Правда, я не видел его, потому что он набросился на меня сзади. И рана у меня конечно же болит. Ведь мама говорила вам, что, когда они с мадемуазель Мелиссой нашли меня в парке, Я мучительно стонал… Я стонал, мадемуазель Мелисса? Скажите им.
— О да, он жутко стонал. — Мелисса присоединилась к игре, хотя обнаружила, что лейтенант ей нравится гораздо меньше, чем раньше. — Но мы не слышали этого, потому что он перестал стонать, когда мы появились на поляне.
— А разве я не истекал кровью? Разве не было вокруг меня кровавых луж, таких огромных, что можно было наполнить корыто, в котором стирает Жанна?
— Конечно, монсеньор…
Затем граф заметил, что не следует утомлять его гостя излишними разговорами, и велел Филиппу расположиться в шезлонге в гостиной, а Жанне приказал принести мороженое для детей и шоколад для леди.
Потом Мелисса пошла вместе со своей тетей и детьми в маленький кабинет графа, и он еще раз показал им свою музыкальную шкатулку — забавную вещицу, которая не переставала радовать детей Темперли.
Сара обнаружила, что осталась с лейтенантом наедине, и у нее возникло странное ощущение, что она знает его всю жизнь.
— Не правда ли, монсеньор Эстобан — замечательный человек? — спросила она.
— Он замечательный старик, — отозвался лейтенант, — великодушный и благородный, хотя поначалу его изысканные манеры заставляли меня чувствовать себя невоспитанным грубияном. Но теперь он простил меня за то, что я служил императору, и обращается со мной как с почетным гостем.
— А Жанна? Надеюсь, она лучше к вам относится?
— О да. Мадам и я — большие друзья.
— Она больше не выбрасывает еду, которую вам присылают?
— Напротив, пичкает меня так, будто я — поросенок, которого на следующей неделе повезут на рынок. — Филипп улыбнулся, глядя в ее глаза. — Я не поблагодарил вас до сих пор за все, что вы сделали для меня, леди Темперли, но благодарность живет здесь… в моем сердце.
Она взглянула на него сияющими глазами.
— Если бы мой маленький Джеймс был взрослым, я была бы рада, если бы кто-нибудь ухаживал за ним в чужой стране.
— Но ведь я не Джеймс, — напомнил он мягко. — Я ваш ровесник… Ведь вам не больше двадцати пяти?
— Мне двадцать шесть, монсеньор.
— Вы так молоды?.. Должно быть, вы вышли замуж очень рано?
— В семнадцать лет.
— И наверное, были сильно влюблены в вашего прекрасного мужа… Не думаю, что браков по расчету у вас так много, как у нас, во Франции.
— В какой-то степени это так… Но все-таки такие браки не редки. Я всегда и во всем слушалась мать, и, когда она предложила мне выйти замуж за Тэма, я подумала, что будет замечательно, если я стану леди Темперли. Меня без труда убедили, что я легко смогу полюбить этого мужчину, а также его титул и его поместья…
Зачем она говорит это постороннему человеку? — удивлялась Сара. Это была тайна, которую она хранила внутри себя много лет, И все-таки он не был ей чужим, этот молодой француз. Сара чувствовала, что всегда ждала встречи с ним, чтобы поведать ему свои сокровенные мысли, зная, что он ее поймет.
— Может, во Франции дело обстоит лучше? — спросила она.
— Девушки во Франции воспитываются строже, чем здесь. Им никогда не разрешают оставаться наедине с молодым человеком, даже если они помолвлены… — Филипп пристально посмотрел на ее серьезное лицо. — Но это не значит, что им не позволено любить, — ни до, ни после замужества.
— После замужества… — печально повторила она. — Но это слишком поздно…
— Нет, мадам, вы не правы… Никогда не поздно. — Его лицо было таким же серьезным, как и у нее, а в темных глазах под густыми ресницами был некий призыв, который она не смела разгадать.
Сара услышала, что музыка затихла, и вздохнула с легким облегчением.
— Музыки не слышно. Пойдемте посмотрим, какие еще сокровища показывает детям монсеньор Эстобан.
Она заспешила из комнаты, он встал и не столь поспешно последовал за ней. Граф достал игрушку, чтобы позабавить своих юных гостей: небольшую круглую платформу, на которой стояли три маленьких барабанщика в военной форме старого образца. С боку платформы была ручка, которая, если ее подкрутить, приводила в действие барабанщиков: они выстукивали на своих барабанах дружную дробь. Дети были в восторге: они заводили барабанщиков и показывали представление друг другу, матери и лейтенанту, и в конце концов их с трудом оттащили от игрушки, убедив, что пора идти домой и попрощаться с графом.
— Вы придете еще раз, мои дорогие, — сказал он им перед уходом. — Я дам вам в нее поиграть, но знайте, что она принадлежала маленькому мальчику, который был мне очень дорог. Это единственная из его вещей, которую Жанне удалось спасти из парижского дома. Ни в одном магазине Доувертона ваша мать не сможет купить подобную игрушку. Их делали только во Франции.
— Но я видел такую же. — Филипп внимательно разглядывал игрушечных барабанщиков и выглядел немного озадаченным, — Не могу сказать, где я видел ее, но это было в моем детстве… Скорее всего, у меня была такая же игрушка. Однако наши военнопленные в замке очень искусно делают подобные вещицы. — Он повернулся к Саре, с лица его исчезло серьезное выражение и появилась улыбка. — Привезите когда-нибудь детей на тюремный рынок, леди Темперли. Там продаются не только игрушки — там выступают клоуны, акробаты, жонглеры: это очень увлекательное зрелище.
