– Что ж, придётся тебе помочь, дорогая, – без церемоний ответила Лариса. – Есть какие-нибудь пожелания? – спросила она просиявшую Марину.
12
Щёлкнул замок входной двери. Семён оторвался от работы и прислушался. Дверь открылась – послышалась какая-то возня, шуршание, голоса – потом дверь захлопнулась. Всё стихло.
Он выглянул в коридор. Практически весь пол в прихожей был завален пакетами и свёртками. Марина держала в руках ещё один и не знала, куда его пристроить.
– О! Привет, – она заулыбалась, увидев мужа. – Возьми, пожалуйста, только осторожно. Здесь стекло.
Семён взял пакет и посмотрел на жену. Снег густой шапкой лежал на её волосах и уже начал подтаивать, превращаясь из белых снежинок в хрустальные капельки. Она наклонила голову и потрясла ей из стороны в сторону, как собака, стряхивая воду и разбрызгивая её по сторонам.
– На улице такой снегопад! Я за пять минут превратилась в сугроб, – сообщила она.
– Как ты всё дотащила? Почему мне не позвонила?
– Не позвонила, потому что не хотела тебя отвлекать. А донести помог сосед и сотоварищи. Они как раз топтались рядом с подъездом, вот и оказали мне любезность.
Семён подхватил ещё несколько пакетов и понёс их на кухню. Потом вернулся за оставшимися.
– Зачем ты столько накупила?
– Ну, как же? Завтра Новый Год, а у нас полупустой холодильник.
– Мы же всё равно в гости идём.
– Ну и что? Когда из гостей возвращаешься, всегда просыпается зверский аппетит, даже, если наелся там под завязку.
Марина стояла у холодильника и раскладывала продукты по полкам.
– А сладостей столько зачем?
– Праздник длинный, может, кто в гости зайдёт. А не зайдёт, так сами съедим. Что тут есть-то?
Семён покосился на огромный кофейный торт, коробку пирожных, пачку шоколадных плиток, пару коробок с конфетами. Вафли, печенье, халву и прочую мелочь он уже в расчёт не брал.
– Боюсь, у кого-то что-то слипнется.
– Не боись! Всё будет ОК. Проверено временем.
– А это что за пакет?
– А это твой шикарный карнавальный наряд. Я ещё к Ларисе в ателье заезжала. Твой костюм оказался готов, а вот мой дошьют только завтра.
– Завтра же тридцать первое!
– Ну и что? У многих это рабочий день.
– А у вас?
– Нас шеф сегодня поздравил и от щедрости души своей объявил завтрашний день выходным. Очень даже кстати. А то я уже не знала как выкрутиться, чтобы сделать все дела.
– Ты что, завтра куда-то уедешь?
– Ну, не с раннего утра, конечно. Надо выспаться, а то ночь предстоит длинная. Ты же не будешь грустить?
– Нет. У меня тоже есть чем заняться, – буркнул Семён.
– Не обижайся! Просто хочется привести себя в порядок, да и в ателье заехать надо. Кстати, давай посмотрим твой костюм?
– Ой, давай не будем сейчас…
– А когда? Завтра уже некогда будет. Вдруг там что-нибудь не подойдёт.
– Что именно?
– Ну не знаю… давай, хотя бы, брюки примеришь.
У Семёна не было никакого желания мерить карнавальные штаны. У него вообще не было желания идти на это «мероприятие». Сознание, что всю ночь придётся торчать среди незнакомых людей разряженному, как менестрель, отравляло его жизнь. С того момента, когда Марина сообщила, что костюмы будут шиться, он понял, что изменить что-то уже не получится. Это был первый Новый Год, который ему не хотелось встречать. И чем ближе подступал этот день, тем больше портилось настроение.
Он устало посмотрел на Марину и, «скрипя сердцем», согласился примерить обнову.
Марина быстро распотрошила пакет и достала брюки. Семён натянул их и спросил:
– Ну, как?
– По-моему, отлично, – она зачарованно смотрела на ладную фигуру мужа и откровенно ею любовалась.
Он стоял с голым торсом в черных классических брюках с высоким атласным поясом.
– Если бы ты в таком виде явился на приём, то все тётки просто умерли бы от зависти… ко мне.
– А если бы я сделал так… – он напряг мускулы и поиграл лопатками, – то умерли бы ещё и мужики. И тогда бы мы спокойно поехали домой и встретили Новый Год по-человечески.
– Почему ты так не хочешь туда ехать?
– Потому.
– Мы и так почти никуда не ходим.
– Как это никуда? А в оперу, на выставки, на концерты? На это я готов тратить своё время, а вся остальная суета не стоит ни усилий, ни внимания. И вообще, Новый Год – домашний, семейный праздник!
– Это Рождество семейный праздник, а Новый Год, как раз, светский, чтобы веселиться и сходить с ума.
– Я, например, хочу остаться в своём уме. И все эти сумасшествия не для меня. Я только ради тебя согласился идти на этот маскарад.
– И я теперь твой враг номер один. Так что ли?
– Марина, ну о чём мы спорим? Я же иду туда.
– Ты идёшь туда как на Голгофу, а я хочу, чтобы ты шёл веселиться и радоваться жизни. Ты же сам описываешь в своих романах всякие приключения! Отнесись к этому, как к развлечению.
– Романы – это одно, а жизнь – совершенно другое.
– Как ты пишешь такие книги, если сам такой… скучный?
– Я не скучный, я – рациональный. Не люблю тратить свою энергию на всякую лабуду.
Марине очень хотелось, чтобы у Семёна улучшилось настроение, но она не знала, как это сделать.
– Слушай, а давай ёлку нарядим! – предложила она с энтузиазмом. – А то что же она так и будет на балконе валяться?
– Ты на время посмотри. На это уйдёт полночи.
– Давай, хотя бы, её поставим, пусть в доме поселится новогодний дух. А нарядим её после бала.
– Кто же ёлки наряжает первого января?
– Мы.
– Ну, давай поставим, – сдался Семён.
Он притащил с балкона ель и установил её в крестовину. Марина полюбовалась на деревце. Она любила, когда в доме пахнет хвоей. Одно время они решили, что это «не гуманно» ставить дома срубленное дерево. Но потом от этой затеи отказались. Пластмассовые ветки как-то не радовали и не настраивали на праздник. И они снова стали приносить в дом лесную красавицу. Что делать? Такова традиция. В конце концов, для праздника их специально выращивают.
Марина прикоснулась пальцами к маленьким клейким иголочкам и потянула носом воздух.
– Как пахнет! Так бы и съела, – она оторвала нежный светло-зелёный кончик ветки и пожевала его.
– Ты что – коза? – засмеялся Семён. – Ветки жуёшь.
