Когда Соломон уехал, она поняла, что беременна. Это так потрясло Лорен, что она сбежала в Оскоду. Увидев, что все его мечты окончательно рухнули, Чесси стал смотреть на нее с неприязнью. Тогда наконец она осознала, что все, ради чего они оба столько работали, пошло прахом. И не нашлась, что сказать в свое оправдание.
— Он на тебе не женится! — кричал Чесси.
Лорен не нужно было напоминать об этом. Соломон никогда даже не намекал на брак. Он не любит ее, зачем же ему такая обуза? Она шла на все это осознанно, с открытыми глазами, и теперь ей предстояло справляться со всем самой.
Чесси предложил ей сделать аборт, но она сразу же отказалась. Убить ребенка, отцом которого был Соломон, она не могла. В конце концов, видя ее отчаяние, дядя смягчился.
— Справимся как-нибудь, дорогая моя, — сказал он, поглаживая ее по голове, как ребенка, — справимся…
Лорен отправилась погостить к друзьям Чесси, которые содержали интернат для детей-калек. Она помогала им и находила в этом утешение. Забота об обойденных судьбой ребятишках заставляла ее забыть о собственном несчастье, которое казалось незначительным в сравнении с тем, что окружало ее в интернате.
Вскоре пришло письмо от Чесси, где он писал, что ее разыскивает Соломон. Тот приезжал в Оскоду, однако Чесси отказался сообщить ему, где племянница.
«Но ему придется все рассказать, — писал он. — Ты его знаешь, от него так просто не отмахнешься».
Лорен написала ответное письмо, в котором просила Чесси рассказать Соломону всю правду.
«Только скажи ему, что я не хочу его видеть. Мне ничего от него не нужно. Это моя проблема, не его».
Через два дня приехал Соломон. Лорен с маленьким мальчиком была в саду, когда он подошел к ней. В воздухе пахло свежескошенной травой. Лорен поташнивало, ей не хотелось видеть его в таком состоянии, но теперь этого невозможно было избежать. Лицо его было строгим, а выражение черных глаз — непонятным.
— Почему ты мне ничего не говорила? Разве можно скрывать такие вещи? Я имею право знать правду.
— Вот ты и узнал. Но это моя проблема, — сказала она тихо. Маленький мальчик внимательно смотрел на нее, а она на него, стараясь улыбнуться. — Иди к детям, Майкл, я сейчас тоже приду.
Мальчик убежал, неловко спотыкаясь.
— Твоя проблема? — спросил Соломон тихо, но возмущенно. — Это же мой ребенок!..
— Ты же не хотел жениться и нести какую-нибудь ответственность, разве не так, Солли? — спросила она с бледным подобием улыбки на губах.
Его руки больно схватили ее за плечи, прижали к груди, щекой он коснулся ее волос.
— Все это не имеет значения. Ребенок мой. — Он легко поцеловал ее в щеку. — Выходи за меня замуж, Лорен. Я хочу жениться. Признаюсь, раньше не хотел. Но я не желаю тебя терять. И хочу, чтобы ребенок тоже был со мной. Будь моей женой.
Вдруг она ослабела у него в руках, ощутив, как уходит без следа время, проведенное без него в одиночестве, и потеряла сознание. Лорен слишком долго готовила себя к жизни без Соломона и теперь почувствовала такое облегчение, что счастье сразило ее. Сразу после этого они поженились, и она переехала в его чикагскую квартиру. Казалось, Соломон рад ее постоянному присутствию.
Теперь, отправляясь на гастроли, он брал ее с собой. Выходя на сцену, он искал ее глазами. А когда, взвинченный, измученный и опустошенный, заканчивал выступление, ее ласковая рука и успокаивающая улыбка помогали ему преодолевать нелегкий спуск с вершин вдохновения.
Однажды Соломон заговорил о ее несостоявшейся карьере.
— Кажется, так бы и убил себя за глупость и эгоизм. Мне даже в голову не приходило, что ты не принимаешь никаких мер предосторожности, думал только о собственном удовольствии, а о тебе не вспоминал. Дорогая, ты можешь простить меня?
Лорен могла простить ему все.
Музыкальные критики в один голос твердили, что исполнение Соломона Кейда заметно улучшилось, появились глубина и настоящее чувство. Теперь замечательное техническое совершенство не заменяло, а дополняло экспрессию.
Срок беременности рос, Лорен выглядела утомленной. Соломон, хмурясь, поглядывал на ее бледное лицо.
— Поездка оказалась для тебя непосильной. Я думаю, тебе стоит на несколько недель переехать к Чесси, отдохнуть в тиши и на свежем воздухе.
— А как же ты?
Она знала, что очень нужна Соломону после выступлений. Спускаясь со сцены, он начинал искать жену глазами, в глубине которых сразу вспыхивала радость, как только он видел ее.
— Не во мне сейчас дело, — успокоил он, погладив ее по щеке. — Ты такая маленькая и хрупкая. Я не могу видеть, как ты устаешь. Мне не хочется с тобой расставаться, но как-нибудь переживу.
В улыбке и глазах у него нежность соединялась с заботой, и это радовало Лорен. Теперь она знала, что нужна ему. Положив голову на его широкую, сильную грудь, она думала: пока он не сказал, что любит меня, но непременно скажет. Возможно, Соломон и сам того не подозревает, но Лорен верила, что он ее все-таки любит, и готова была ради этого забыть всю боль, которую он причинил ей в прошлом.
Соломон Кейд, несмотря на весь свой опыт, пока действительно не осознавал произошедшей с ним перемены. Он был человеком самонадеянным, очень уверенным в себе. Талант сделал его недостаточно чутким к чувствам окружающих, да еще мать с детства внушала ему — и внушила! — что он не такой, как все.
Лорен уже встречалась с ней и поняла, что это за человек. Свекровь приняла ее с ледяной холодностью, явно не желая видеть в семье нового человека. Теперь это уже не имело большого значения, потому что в нынешней жизни Соломона мать не принимала никакого участия. Ее эгоизм заставил сына защищаться таким образом.
Однако именно мать сформировала его характер. Соломон рос обожаемым и балованным ребенком. Ему ни в чем не отказывали и приучили думать, что можно вести себя как заблагорассудится, не слишком оглядываясь на других людей.
Твердая скорлупа, всю жизнь защищавшая его от окружающего, как казалось Лорен, дала трещину. Сам того не подозревая, Соломон Кейд учился любить.
Живя у Чесси, Лорен много думала о муже. Она осознала, что ее появление изменило его жизнь, в которой появилось чувство, и это в свою очередь отразилось в музыке. Лорен не знала, насколько глубоким было это чувство. Но собственная любовь помогала ей простить его эгоизм. Именно эгоизм — ведь поначалу он добивался ее, не любя.
Как только Соломон вернулся из поездки, он тотчас позвонил и сказал, что скоро приедет, но прежде уладит кое-какие дела.
Лорен это расстроило, и Чесси, глядя на ее погрустневшее лицо, смеясь, предложил:
— Почему бы тебе самой не поехать в Чикаго?
Глаза Лорен загорелись. Соломон, наверное, не хотел, чтобы она переутомлялась во время поездки в Чикаго, подумала она и расцеловала дядю. Муж, конечно, обрадуется, увидев ее.
