22
Катерина выслушала отчет Матвея о злополучном ужине и пришла в отчаяние. Но еще больше она расстроилась, когда Леля, едва сдерживая слезы, поведала ей свою версию происшедшего.
— Что это было? — сокрушенно вопрошала она. — Чьи злые выдумки? Если Буданова, то зачем тогда он напал на меня с обвинениями? С какой целью? Люська Кузьминская? Но она никогда не расстанется с деньгами, тем более с такими — гонорар пятьсот долларов, ужин в дорогом ресторане… Может, этот мистер Смолл ее… спонсор? Тоже нет: костюм чужой, да и никакой он не мистер, а так… Вася Сидоров. Тогда что это, что? Ведь не случайное же стечение обстоятельств?
Катерина угрюмо молчала, мучаясь дилеммой: признаться Леле в своей медвежьей услуге или скрыть невольное предательство? А главное, не зная, как же теперь исправить сложившееся положение вещей, кажущееся непоправимым.
— А знаешь, Катюня, — прервала ее терзания Леля, — ведь это судьба нас разводит. Наверное, я полюбила не того человека. Не мне он предназначен. А может, просто не нужен или я ему не нужна. Браки ведь совершаются на небесах, а небеса категорически против…
Во всем случившемся Катерина винила только себя. Это ее благие намерения вымостили дорогу в тупик, из которого уже нет выхода. И единственное, что она еще могла и должна была сделать, это рассказать Буданову, что Леля не имеет никакого отношения к провалившемуся спектаклю.
Через несколько дней Катерина наконец решилась набрать номер прежней Лелиной работы.
— Приемная Буданова, — раздался в трубке хорошо поставленный голос Агнессы Аркадьевны.
— Здравствуйте, — сказала Катя. — С вами говорит сестра Лели, в смысле Пульхерии Егоровны. Вы меня не помните?
— Если не ошибаюсь, Катерина?
— Совершенно верно. У меня к вам огромная просьба. Мне очень, очень нужно поговорить с Петром Андреевичем. Это касается Лели, в смысле Пульхерии Егоровны…
Агнесса Аркадьевна была дамой проницательной. Она не любила вмешиваться в чужие дела, но, имея острый слух и чуткое сердце, безошибочно просекала любую ситуацию. А Леля ей нравилась. Секретарша пробежала глазами распорядок дня шефа и спросила:
— Сегодня в семнадцать часов вас устроит?
— Да, — не раздумывая сказала Катя, хотя уйти в это время с новой работы было совсем не просто. — Я не опоздаю. Спасибо вам, Агнесса Аркадьевна.
Как только Катерина появилась в приемной, Агнесса Аркадьевна сообщила шефу:
— Петр Андреевич, к вам посетительница по личному вопросу. — И, не дожидаясь ответной реакции, запустила ее в кабинет.
Пока Буданов недоумевал, как это его безукоризненная секретарша могла допустить такую оплошность, Катерина устремилась к столу и впилась в него тревожным взглядом.
— Садитесь, — обреченно кивнул он на стул.
Девица явно нервничала и не произносила ни звука.
— Чем могу быть полезен? — раздраженно поторопил он ее.
— Я Лелина сестра… — начала Катерина.
— Вот как? Разве у Пульхерии Егоровны есть сестра? — удивился Буданов, сразу заподозрив подвох.
— Мы двоюродные сестры, но всегда были с Лелей очень близки…
— Так это Пульхерия Егоровна вас прислала? — снова перебил Буданов.
— Да нет же! Леля ничего не знает, и я надеюсь, наша встреча останется для нее тайной, иначе мне конец — она никогда не простит. И так уже наделала делов…
— И что же за страшные секреты привели вас сюда? — насмешливо спросил Буданов, понимая, что неистощимая на выдумки Пульхерия приготовила для него новую ловушку.
С того рокового вечера в ресторане его настроение менялось несколько раз. Сначала он был в бешенстве, охваченный сумасшедшей, ослепляющей яростью. Потом даже слегка позабавился, вновь и вновь прокручивая в памяти комическую ситуацию. Но последним явилось недоумение: зачем Леле понадобилось устраивать весь этот цирк? Если она действительно хотела увидеть его, неужели не могла просто позвонить, прийти, да, наконец, «случайно» встретиться! Где? Да мало ли где! Но придумать такое!..
А в том, что это Лелина затея, Буданов не сомневался ни минуты. И, не подкачай «английский журналист», все прошло бы как по маслу: из ресторана они бы ушли вместе. Если бы да кабы…
Он даже не мог понять, льстит ли ему эта Лелина изобретательность, ее попытки вернуть то, что он так нелепо испортил, а она отвергла, оборвала, не приняв его покаяние. Или раздражает, отвращает эта ее готовность пойти на уловку, на хитрость, вместо того чтобы просто и открыто…
— Петр Андреевич, вы меня слушаете? — вторгся в его мысли настойчивый голос посетительницы.
— Извините, — вернулся в реальность Буданов. — Ну, что там у вас? Только побыстрее — у меня мало времени.
— Петр Андреевич, я должна извиниться. Я так перед вами виновата… — Ее губы задрожали, и она стала похожа на обиженного ребенка, вот-вот готового горько заплакать.
— Чем же вы передо мной провинились? — удивился Буданов. — Я вас вижу первый раз в жизни!
— Эту вашу встречу в ресторане устроила я. Леля ничего не знала, — обреченно произнесла Катерина и подняла на него свои огромные честные глаза.
— Зачем же вы это сделали? — изумился он. — С какой целью?!
— Я хотела ей помочь…
— А Пульхерия Егоровна нуждается в помощи? — усмехнулся Буданов, вспоминая ее лицо в тот момент, когда на его голову обрушилась тарелка.
— Да! — горячо уверила его Катюня. — Она страдает! Я хотела свести вас вместе будто случайно, чтобы вы увидели, какая она… прекрасная. Чтобы вы поняли, что она вас любит, несмотря ни на что. Просто боится этого вашего недоверия… что вы так и будете всю жизнь подозревать ее во всех тяжких!
— А она что, собирается вместе со мной пройти по жизни? — лукаво прищурился Буданов.
23
Пришел май — та самая чудесная пора, когда появляются первые клейкие листочки, цветут яблони и исходят трелями соловьи. Когда на душе светло и радостно, сердце живет ожиданием любви, а горести кажутся не такими страшными — преходящими.
А у Лели опять все было не так. Именно в эту пору ликующего пробуждения жизни случилось непоправимое: умер дедушка. И она улетела в Германию проводить дорогого человека в последний путь.
Буданов звонил ей много раз и однажды даже приехал, поздно вечером, с цветами, долго стоял у двери, слушая, как заливается звонок в тишине пустой квартиры. Леля исчезла, растворилась в большом городе, в этом мире, в этой жизни…
Вот так вот кто-то отторгает тебя, ненужного, нелюбимого, а кого-то вольно или невольно гонишь ты сам, а потом вдруг с ужасом сознаешь тяжесть потери и хочешь вернуть, покаяться, исправить сделанное, ан не тут-то было…
