Им удалось добыть не только начальные и ангельские деньги, но и раунд Серии А от почтенной фирмы «Вурхиз, Крюгер» с Сэнд-Хилл-роуд, мальчики, как полагается американским щеглам вековой давности, осмелившимся вылететь в Старый Свет с его неотступной призрачной историей, не теряли на востоке времени даром – нанесли необходимые визиты и где-то в начале 97-го обосновались в паре комнат, подснятых у разработчика сайтов, которому не повредила бы лишняя наличка, в той тогда еще волшебной стране между «Утюгом» и Восточной Деревней. Раз уж контент по-прежнему рулил, они прошли ускоренный курс по патриархальному подтексту, головорезной толкотне среди нёрдовских князьков, темным династическим историям. Немного спустя они уже появлялись в профессиональных журналах, на сайтах светских сплетен, на городских суарэ у Кортни Пулицер, в четыре утра оказывались в барах, сколоченных плотниками на призрачных станциях заброшенных линий подземки, где пили калимочо, флиртовали с девушками, чье суждение о моде подразумевало наличие немертвых означающих в виде кастомизированных клыков, вставленных где-то во внешних районах скидочными литовскими ортодонтами.
– Так что… – какая-нибудь презентабельная юная дамочка разводит руки ладонями вверх, – тут тепло и дружелюбно, правда?
– И после всего, чего мы наслушались, – Лукас, кивая, благожелательно пялясь на ее сиськи.
– Я как-то раз была в Калифорнии, должна сказать, едешь туда и ждешь вот этих вот вибраций здрасьте-вам, а там шок – вот и говори о правах? подозрительности? Тут в Переулке хотя б нет той спеси, с какой к тебе относится публика в Марин. Ой простите, вы сами не из Цзеллых?[35]
– Блин, нет, – хмыкает Лукас, – мы ущербней не бывает.
К тому времени как техно-рынок начал свой спуск к унитазу, у Дастина и Вырвы оказалось захомячено довольно, чтобы сделать первый взнос за дом и кое-какую площадь в округе Санта-Крус, плюс еще немножко в матрасе. По Лукасу, который складывал деньги в не настолько бытовые места, жонглировал ИПО[36], влезал своими средствами в инструментарий, понятный только социопатами-квантами, шмальнуло гораздо сильней, когда восторг перед техно-фондами рухнул. Вскоре начали заглядывать люди и осведомляться, зачастую невежливо, о его местонахождении, и Вырва с Дастином поняли, что перебирают с безмозглостью, стараясь отразить это нежеланное внимание.
– Пошли. – Ведя Максин по винтовой лесенке в рабочую комнату Дастина, маниакальное столпотворение мониторов, клавиатур, разбросанных дисков, принтеров, кабелей, зип-драйвов, модемов, роутеров, а единственные книги на виду – некое пособие «ХРК»[37], «Книга Верблюда» и какие-то комиксы. Там заказные обои с рисунком, похожим на шестнадцатеричный дамп, в котором Максин по привычке ищет повторяющиеся блоки, но ни одного не находит, и какие-то постеры с Кармен Электрой, преимущественно ее периода «Спасателей», а также гигантская стимпанковая эспрессо-кофеварка «Изомак» в углу, которую Вырва постоянно зовет «Изнурак».
– ПодБытие Центральная, – Лукас с махом рукой разрешите-представить.
Первоначально парни, поневоле спросишь себя, насколько пророчески, имели в виду создать виртуальное убежище, куда можно сбегать от множества разновидностей дискомфорта реального мира. Грандиозных масштабов мотель для страдальцев, станция прибытия, коей можно достичь виртуальным полночным экспрессом из любой точки, оборудованной клавиатурой. Возникли творческие разногласия, куда ж без них, но, странное дело, таковыми их не признали. Дастину хотелось отправиться назад во времени, в Калифорнию, которой не существовало, безопасную, все время солнечную, где солнце фактически не заходит никогда, если только кому-то не уперлось посмотреть на закат. Лукас же искал такое место, что, можно сказать, было бы потемнее, где часто идет дождь, а великие безмолвия налетают как ветер, и с ними обрушиваются губительные силы. Из синтеза того и другого получилось ПодБытие.
– Ух, тут прям «Синерама».
– Мило, а? – Вырва включает гигантский 17-дюймовый ЖКД[38]-монитор. – Совсем новенький, в розницу где-то за штуку, но нам скидка.
– Ассимилируетесь. – Максин напоминает себе меж тем, что у нее никогда не было четкого представления о том, чем эти ребята зарабатывают деньги.
Дастин подходит к рабочему столу, усаживается за клавиатуру и принимается по ней щелкать, а Лукас сворачивает пару косяков. И вот дистанционно управляемые жалюзи на окнах смыкают свои планки, отрезая мирской город, и гаснут огни, и зажигаются экраны.
– Можешь тоже сесть – за ту, другую клаву, если хочешь, – грит Вырва.
Оживает начальная заставка, 256-цветный дневной свет с модулированными тенями, ни титров, ни музыки. Высокая фигура, вся в черном, может оказаться любого пола, длинные волосы забраны назад серебряной заколкой, ПодБоец, в странствии своем дошел до края огромной пропасти. На дороге у него за спиной в принудительную перспективу отступают залитые солнцем дали мира на поверхности, глухие пустоши, возделанные земли, пригороды, скоростные автотрассы, городские башни в дымке. Остальной экран занимает пропасть – отнюдь не отсутствие, это тьма, пульсирующая тем светом, что существовал до изобретения света. ПодБоец замер над обрывом, лук его натянут, отвесно целится в неизмеримое несотворенное, ждет. Та часть лица, частью отвращенного, которую можно разглядеть сзади, внимательна и независима. Легкий ветерок колышет траву и кустарник.
– Похоже, будто мы словчили и не стали морочиться с лишней анимацией, – поясняет Дастин, – но присмотрись, видишь – волосы тоже ерошатся, мне кажется, глаза разок моргнули, но нужно внимательно смотреть. Мы хотели добиться неподвижности, но без паралича. – Когда программа загружена, главной страницы нет, никакой музыки, лишь атмосферный звук, что постепенно становится громче, и Максин узнает его по тысячам вокзалов, автостанций и аэропортов, да плавно перекрестно-рассветающее изображение интерьера, чьи детали, на миг аж дух захватывает, далеко превосходят все, что она видела на тех игровых платформах, что в ходу у Зигги и его друзей, вспыхивают из примитивного бурого видеоигр того времени в полный цветовой спектр очень раннего утра перед самой зарей, полигоны тонко заглажены чуть ли не до непрерывных кривых, рендеринг, моделирование и тени, альфа-сопряжение и размывание, все выполнено элегантно, даже с… можно ли назвать это гениальным? В сравнении «Последняя фантазия Х», в общем, выглядит «Волшебным экраном». Осознанное сновидение в рамке, оно приближается и охватывает Максин, и, странное дело, та ему без паники сдается.
Указатели гласят «Зал ожидания ПодБытия». Пассажирам здесь приданы реальные лица, некоторые, с первого взгляда кажется, Максин знает или должна.
