Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
– Что вы думаете о России?
– Германские армии углубились на более чем тысячу километров, – говорит Шёнфельд. – В пограничных вопросах мы надеемся найти общий язык со Сталиным. На высших германских офицеров советская элита произвела огромное впечатление, и они верят в возможность взаимопонимания.
Бонхёфер, который некоторое время молча и печально смотрит перед собой, вмешивается:
– Акция должна быть воспринята как акт раскаяния.
Епископ Белл кивает.
– Было бы полезным, если бы Германия раскаялась публично. И необходимо, чтобы союзные войска заняли Берлин.
– Иначе и не получится. С помощью оккупационных войск удастся лучше осуществлять контроль, – говорит Шёнфельд.
– Давайте еще раз сформулируем вопросы, которые вы задаете Англии. – Белл сделал пометки:
«Намерены ли правительства союзников в случае низвержения режима Гитлера вести с германским правительством переговоры о мирном урегулировании bona fide?[16]Это урегулирование включало бы вывод германских сухопутных войск со всей оккупированной территории и репарации. Далее, сообщат ли свой ответ союзники тайным каналом уполномоченного представителя оппозиции? Готовы ли союзники четко и откровенно высказаться в таком же смысле?»
Немецкие пасторы уехали в Германию. С Бонхёфером поехал и граф Мольтке, который сопровождал его из Берлина через Засниц в Швецию и обратно. Граф Мольтке был кригсфервальтунгсратом в рабочей группе заграничной службы под руководством адмирала Бюркнера, где он разрабатывал вопросы международного права. Документы для поездки ему подготовил центральный отдел абвера.
В начале войны Догнаньи, свояк Бонхёфера, склонил Остера в интересах абвера дать пастору броню от призыва.
Задача Бонхёфера состояла в том, чтобы устанавливать нарушения нацистским режимом законов, нравственности и морали и документально фиксировать их.
От епископа Белла не ускользнула глубокая подавленность немцев, в особенности Бонхёфера. Ужасный конфликт с совестью, с которым человек жил изо дня в день, был вынужден жить, глубоко потряс его.
Вернувшись в Лондон, он тотчас встретился с министром иностранных дел Энтони Иденом – это было 30 июня – и сначала подробно отчитался перед ним о своих переговорах. При этом прозвучали имена Бека, Гаммерштейна, Лейшнера, Хасселя и Гёрделера.
Иден, внимательно слушавший, сказал:
– Некоторые имена мне знакомы. К нам пришли и другие сообщения из нейтральных стран.
Затем епископ передал ему памятную записку, в которой содержалось то, что он сообщил министру устно.
– Вы должны понять, – заметил Иден, – мне приходится быть крайне осторожным, чтобы не подать ни малейшего повода заподозрить, будто переговоры идут в обход русских и американцев. Обещаю вам обдумать меморандум и дать вам знать.
На этом аудиенция закончилась.
Иден показал меморандум своему премьер-министру Черчиллю, который скривился, узнав о содержании. То, что немецкий генералитет готовит путч, вызывало у него недоверие. Германских генералов он считал реакционерами и настроенными прорусски… Разве еще в 1940 году германские генералы не обещали переворот – и где же он?
– Сдайте это в архив, Иден, – сказал Черчилль.
Вот так все и произошло…
Да, сейф Остера хранил чрезвычайно опасные материалы. Там лежал не только отчет по шведской поездке… В нем были спрятаны и совсем иные вещи. Тут хранились документы по прежним попыткам оппозиции, которые должны были привести к свержению Гитлера. Тут лежали отпечатанные воззвания к немецкому народу; проекты Бека с разработками по военной части восстания. Там содержались отчеты различных поездок Остера на фронт, которые он совершал, чтобы выяснить, кто из армейских военачальников готов выступить против Гитлера.
В этом сейфе хранились документы по римским переговорам доктора Мюллера под обозначением Х-отчет. Разве доктору Мюллеру в 1940 году не обещали уничтожить эти доклады с записками патера Лейбера? Обещали, но не исполнили.
Если когда-либо содержание этого сейфа обнаружится, по существующим законам соучастникам грозила гибель. Никто не знал этого лучше, чем Догнаньи.
Должен ли был абвер убить генерала Жиро?
Французскому генералу Жиро, содержавшемуся с 1940 года в германском плену, весной 1942 года удалось совершить крайне фантастический побег из Кёнигштейна, казалось бы, совершенно исключавшего такую возможность. Он скрылся на неоккупированной территории Франции. Этот побег вызвал небывалый гнев Гитлера. Он приказал: Жиро должен быть любой ценой – уговорами или силой – возвращен в Германию.
Подключили внешнеполитическое ведомство, и Абец, германский посол в Париже, получил от Вайцзеккера поручение Риббентропа встретиться с Жиро. Германская сторона должна была уговорить Жиро взять на себя дела по французским военнопленным в Германии вместо потерявшего на войне зрение Скапини.
Таким образом, Жиро вернулся бы в Германию добровольно.
Абецу удалось договориться с Жиро, проживавшим на неоккупированной территории, о встрече на территории Франции, подконтрольной Германии.
Она состоялась 2 мая 1942 года в Отель-де-Пари в городе Мулен-сюр-Аллье. Присутствовали: посол Абец, министр правительства в Виши Лаваль и Скапини.
Абец даже не обещал Жиро свободного пересечения демаркационной линии. Жиро сам дал честное слово солдата ничего не предпринимать против Германии. Но с идеей заниматься французскими военнопленными в Германии он не согласился.
В Отель-де-Пари находилась штаб-квартира 337-й немецкой пехотной дивизии. Когда командир дивизии узнал, кто находится в гостинице, он захотел арестовать французского генерала армии как бежавшего военнопленного.
Абецу удалось воспрепятствовать этим притязаниям, и Жиро свободно вернулся в неоккупированную Францию.
В ответ на это Гитлер потребовал, чтобы Жиро живым или мертвым был привезен обратно в Германию.
Биографы Канариса рассказывают, что эта акция, которая фактически сводилась к убийству Жиро, была поручена абверу. Но Канарис – а вместе с ним его ближайшие сотрудники – решил не выполнять этого задания. Кейтель безуспешно настаивал на уничтожении Жиро. Тогда Канарис решил переговорить с Кейтелем, чтобы освободиться от задания. Кейтель согласился, однако Канарис должен был передать дело Жиро СД, – но не сделал этого (как утверждают биографы).
Показания, будто Канарису поручили убить Жиро, сомнительны. Среди документов французского военного суда в Париже имеется текст сообщения государственного секретаря Вайцзеккера послу Абецу. Вот его текст в переводе:
«3 мая 1942 г.
Касательно: дело Жиро.
Только что мне позвонил фельдмаршал Кейтель и сказал:
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
