– Хочу знать, с кем связался.
– Связался? – Фабио снова разобрал смех. – Парень, с Паукаром Вами не связываются. Это он выбирает, с кем ему связаться. – Качнувшись в кресле, Фабио ткнул в меня узловатым пальцем: – А ты моли Бога, чтобы он с тобой не связался, потому что все его дела заканчиваются одинаково: он на коне, а ты – труп. Лучше уж маршируй к костлявой своим ходом, чего тянуть!
Адриан высадил меня у «Скайлайта». Сам он собирался на вечеринку (меня тоже приглашал, но настроения не было). Голова раскалывалась, я хотел только одного – бухнуться в постель и заснуть.
– Точно не пойдешь? – в десятый раз переспросил Адриан. – Лиз будет. Помнишь Лиз?
– Не сегодня. В другой раз.
– Ну, пеняй на себя.
Он уехал, погудев на прощание клаксоном, расслабляя узел галстука на ходу и настраиваясь как следует оттянуться. Я вошел в двери отеля.
Уже в лифте я снова увидел ту женщину. Ее лицо мелькало передо мной не первый раз, вспыхивая ненадолго и оставляя после себя слабый отпечаток. Ухватить невозможно, растворяется, словно цыганка в ночи. И никаких воспоминаний, способных что-то подсказать. Я не знал, где мог видеть эту женщину, почему она возникает в моих мыслях. Может, просто сознание шутки шутит… Наверняка зацепил взглядом где-нибудь на улице, и образ почему-то сохранился в памяти.
Лифт остановился, двери разъехались, я шагнул наружу, и призрачная тень той женщины пропала. Я попытался снова ее представить, но ничего не получилось, тогда я плюнул и пошел к себе.
Пощелкал телевизионные каналы – ничего интересного. Влез в видеотеку «Скайлайта» и принялся прокручивать список названий. В конце концов выбрал «Поющих под дождем». Посмотрю, пусть в сотый раз, но гениальный фильм – он и есть гениальный. Я поставил таймер на отсроченное начало через пять минут – как раз сходить в туалет и вымыть руки.
Когда намыливался, из телевизора уже неслась мелодия заставки. Наскоро смыв пену, я ополоснул лицо холодной водой и помчался в комнату.
На кровати сидела девочка, во все глаза глядя на экран, где шли начальные титры.
– Обожаю этот фильм! – неожиданно дребезжащим голосом возвестила она. Наверное, гланды недавно удалили.
– Э-э… да… – неуверенно согласился я. – Мне тоже нравится.
Я шагнул поближе, разглядывая гостью. Сияющее личико, почти без макияжа. Струящиеся светлые волосы. Глухая одежда, закрывающая все, кроме лица: свитер с высоким воротом, длинные брюки, белые перчатки. На вид лет тринадцать-четырнадцать, не старше. Милая девчушка.
– Я мюзиклы не очень люблю, – продолжила она. – Они дурацкие. Чуть что, все начинают петь ни с того ни с сего… – Она фыркнула. – А этот не такой. Джин Келли просто потрясающий. Когда я первый раз посмотрела, хотела убежать из дому и выйти за него замуж.
– А потом выяснила, что он давно уже умер, – рассмеялся я.
– Нет, когда я первый раз смотрела, он был еще жив. В самом расцвете. Я ему написала письмо, и он так мило ответил. До сих пор храню.
Я улыбнулся. Девичьи фантазии. Какое-то время мы молча наблюдали за поющими и танцующими на экране Джином, Дебби и Дональдом.
– Признавайся, – в конце концов спросил я (не присаживаясь – на случай, если мои действия будут неверно истолкованы), – ты заблудилась? Перепутала номер?
Я глянул на дверь, которую девочка не закрыла за собой. И хорошо, что не закрыла. Еще не хватало, чтобы меня застукали в гостиничном номере наедине с четырнадцатилетней девчонкой при запертых дверях. Кто его знает, может, меня хотят подставить? Когда работаешь на Кардинала, приходится все время быть начеку. Куча народу только и ждет, когда ты оступишься, не исключение и сам Кардинал, который запросто пожертвует своей пешкой, просто чтобы посмотреть, как она корчится от страха.
– Ничего я не заблудилась, – беспечно отмахнулась девочка. – Я люблю бродить по отелю, заглядывать в номера, смотреть, как живут люди. Лекарство от скуки. Хочешь, я уйду?.. – Она погрустнела. – Уйти?
Да, я хотел, чтобы она ушла. Я не соврал Адриану про головную боль. Но девочка выглядела такой брошенной, одинокой, что я не смог ее прогнать.
– Можешь остаться досмотреть фильм, – разрешил я.
– Спасибо! – Она одарила меня улыбкой, способной разбить не одно мальчишечье сердце.
Я в замешательстве оттянул тесный воротничок рубашки.
– А тебя родители искать не будут? – поинтересовался я еще через пару песен.
– У меня нет родителей. Они давным-давно умерли.
– Прости. – Девочка махнула рукой, давая понять, что соболезнования ни к чему. – А кто же тогда за тобой смотрит? Опекуны? Приемные родители?
– Друзья, – ответила она и скорчила физиономию. – Только они не настоящие. Ферди им просто платит, чтобы они делали вид. А у тебя есть подружка? – неожиданно огорошила меня вопросом гостья и посмотрела детским, но отнюдь не наивным взглядом.
Я моментально насторожился:
– Нет.
– Можно тогда я буду твоей подружкой? – обрадовалась она.
– Ни в коем разе!
Девочка обиделась:
– Почему? Я что, слишком старая?
– Слишком?.. – Я рассмеялся. – Барышня, я не знаю, каких фильмов ты насмотрелась, но до старости тебе далеко. Ты еще маленькая. Очень, очень маленькая.
Она надулась:
– Мужчины совсем испортились. Всем подавай богатых старушек, чтобы тянуть из них деньги. Ты любитель приударить за бабушками, спорим? На тех, кто младше семидесяти, даже не взглянешь – мало ли, вдруг успеет сама растратить свои денежки, нет чтобы умереть поскорее и оставить тебе состояние. Да?
Я, расхохотавшись, покачал головой.
– Меня, кстати, зовут Капак Райми. А тебя?
– Кончита Кубекик, – небрежно обронила она. – Мисс Кончита Кубекик. Рада познакомиться.
– Взаимно.
Мы досмотрели фильм, смеясь и подпевая. Подействовало лучше обезболивающего, голова прошла еще до того, как перестал дождь и закончились песни.
Я щелкнул пультом, выключая телевизор, и кашлянул.
– Кажется, тебе пора… – начал я, но девчушка оборвала меня, нетерпеливо крутанув кистью руки.
Подбежав к телефону, девочка набрала обслуживание номеров и, понизив голос, пробасила:
– Сэндвич с яйцом и саламандрой в восемьсот шестьдесят третий, пожалуйста.
А потом передала трубку мне, выжидающе вскинув брови.
– И гусиный салат с табаком, – добавил я первое, что в голову пришло, повесил трубку, и мы расхохотались над хулиганской шуткой.
– А кто там, в восемьсот шестьдесят третьем? – спросил я.
– Грязный старикашка. Я к нему забрела пару недель назад, он валялся на кровати голый, со стопкой похабных журналов. Увидел меня – и давай скалить зубы и размахивать своим членом. Грязный извращенец. Очень хотелось подскочить и двинуть ему по яйцам, но я испугалась, что вдруг он меня поймает и…
