* * *
18 января 1949 года
Здравствуй, Инна!
Я рад, что снова дома, в своей обычной обстановке.
Возвратился в 19.00. Сейчас уже второй раз был на «квадрате». Мне передали, что ты ушла в кино, и что мне, собственно, звонить бесполезно.
Ну, что ж? Мне думалось, что ты тоже ждала меня, и тебе так же, как и мне, хотелось услышать мой голос и последние новости. Прости! Я не могу быть причиной того, чтобы ты нарушала свои обещания перед другими из-за меня. Смотри кино, веселись и хорошо проведи вечер.
Я постараюсь подогнать материал, который мне не пришлось слушать в университете. Так быстрее и легче пройдет мой сегодняшний, первый после этой дороги, вечер.
До свидания. Будь здорова, весела и счастлива. С искренним уважением. Борис.
* * *
27 января1949 года
Боренька, здравствуй!
Сегодня нам едва ли удастся поговорить по телефону, так как я могу говорить только шепотом (по секрету). Сегодня в 12 часов дня пришла с работы, так как очень плохо чувствовала себя, и сегодня целый день сижу дома. Стала читать, но мысли не в книге, а у тебя.
Вчера долго ждала твоего звонка, но так и не дождалась. Сама вчера не звонила, так как уже хрипела и решила подождать тебя, чтобы не напрягать горло. Даже не знаю, где я так простудилась.
Вчера получила твое письмо за 18 января, которое хоть и поздно, но обидело меня. Ну, когда ты уже выбросишь из головы ненужные мысли? Когда ты уже не будешь думать о том, чего не было, нет, да и не может быть?
К чему эти иронические пожелания, которые идут не только не от души, но даже не от разума! С какой горечью написаны они! Я не хочу сказать, что тебе было легко и хорошо, но ведь нельзя быть настолько эгоистичным, чтобы обижаться на то, что я могла поговорить с тобой не в 8 часов, а двумя часами позже. И из-за этого ты обиделся на меня.
Ты не хочешь, чтобы я нарушала обязательства перед ДРУГИМИ. Я знаю, кого ты имеешь в виду под этим словом. Но неужели до сих пор тебе не ясно, с кем я могу быть, с кем ходить, кому обещать? Наша последняя встреча, по-моему, вполне разрешила эти вопросы, но это запоздалое письмо еще раз разбудило во мне все, о чем мы уже давно договорились, и что теперь даже во сне не может сниться! Понял? Может, мне не стоило повторяться, но только тогда, когда люди всегда верят друг другу, ничего не скрывают друг от друга, тогда они могут дружить и быть счастливыми. Правда?
За последнее время я привыкла почти каждую неделю видеть тебя, и теперь еще тяжелее переношу разлуку. Каждое твое письмо приносит мне счастье, каждое твое слово, сказанное по телефону, прибавляет мне силы и уверенности в самое хорошее и счастливое будущее. Ведь за последнее время мы так привыкли друг к другу, стали так дороги друг другу, что я просто не представляю, как мы будем, если в дальнейшем не будет такой возможности встречаться, как было в январе.
Вот сижу сейчас и с тревогой думаю, что горло болит все больше, и я не смогу поговорить с тобой по телефону. Ну, как получится, я постараюсь произнести что-нибудь членораздельное, а потом буду слушать тебя.
Что-то я сегодня расписалась, пора кончать. Жду!
С уважением и сердечным приветом.
Инна.
18. Сердцем и разумом
Только благодаря папиной аккуратности и пунктуальности, я нашла тот эпиграф, о котором говорится в приведенном ниже письме. Папа на многих, полученных им от мамы, письмах ставил свою подпись и дату, когда он отправил ей ответ на это письмо. На письме от 14 января 1949 года стояла дата ответа – 20.01.49 г. Теперь будет понятно, о чем идет речь, поскольку это письмо есть в главе 15.
20 января 1949 года
– Можешь знать, что сумею достойно
Я любовь твою в сердце сберечь,
Пронести через бури спокойно
К грани наших волнующих встреч! –
Инночка!
Я привык читать эпиграфы твоих писем, как показатели твоего настроения и направления твоих мыслей. В твоем сегодняшнем эпиграфе я прочел гораздо больше, и мне хочется спросить или, проще, сказать самому, что его содержание выходит за рамки простого настроения.
Вместить в него ты сумела все, что хотела, и я понял тебя вполне хорошо. Эпиграф моего письма пусть будет моим ответом на твой. Но скажи, ты испытала себя, проверила? Ты говоришь это действительно сердцем и разумом?
Если да, то для меня это самое большое в жизни, и я сумею не только сберечь, но и ответить достойной взаимностью, нисколько не меньшей, чем ты. Могу сказать, что я говорю об этом, проверив себя всесторонне, и убедившись, что имею право сказать тебе эти слова сердцем и разумом, зная, что не встречу в себе разлада между мыслями и делами. Ответь на мой этот вопрос, и я с самым большим счастьем скажу, что ты достойна быть для меня не только лично другом, но и достойна заменить мне всех моих самых близких людей, которых я потерял преждевременно
Я буду счастлив, если найду в тебе воплощение всех моих самых лучших мыслей, надежд и стремлений, и смогу в конце своих писем писать тебе простые, но такие ёмкие слова – твой Борис, и видеть в конце твоих писем ко мне – твоя Инна.
Твой Борис.
* * *
30 января 1949 года
– О любви не говори – о ней все сказано.
Сердце, верное любви, молчать обязано.
Без причины не гори, учись владеть собой,
А молчать не в силах – пой!
Боренька, родной!
Сегодня уже второе письмо начинаю тебе писать. Прошло три часа, как нас разъединили. Но я не обижаюсь на них, ведь мы с тобой и так долго говорили сегодня.
Борик! Мне очень не нравится твое плохое настроение. Ну, что ты ждал в моих письмах такого особенного? Вечно тебе все что-то кажется! Ведь ты же знаешь уже все мои мысли, и я очень рада, что ты умеешь понять даже то, что не написано, а только о чем подумано мною. А теперь ты отказываешься это делать. На твое письмо я тебе уже ответила, что мой эпиграф надо понимать так, как он написан. Об этом я тебе уже писала, когда была у тебя, об этом написала в письме от 24 января, об этом же пишу и сейчас.
Какие доказательства тебе нужны к этому еще? Их и так слишком много: разве то, что я использую каждый удобный и неудобный случай, иногда – даже не считаясь со своим самолюбием и гордостью, приехать к тебе, чтобы хоть несколько часов видеть тебя, не доказывает тебе это?
Разве я имею какое-нибудь право оставаться так долго с тобой, а я это делаю! И ты думаешь, что мне все это дается легко и просто?
Что прежде, чем пойти на тот или иной шаг, я ни о чем не думаю? Почему? Думаю! И не мне объяснять тебе это.
Я слишком доверяю тебе во всем, если поступаю так, как до сих пор. Но ты пойми, что такая доверчивость с моей стороны исходит потому, что меня никогда еще никто не обманывал, и в моем присутствии никогда не было позволено ничего лишнего не только в отношении меня, но и в отношении других. Но ведь я не маленькая и понимаю, что поздно будет дуть на воду, когда обожжешься на молоке. Ведь не один ты задавал мне такой вопрос, который ты называешь самым главным.
