Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
Однажды, словно что-то заподозрив, актриса спросила у своего любовника:
– Ты, надеюсь, не пишешь о людях?
– Ну как ты только можешь думать, что я осмелюсь сделать нечто такое, от чего тебе будет больно? Ведь я всем сердцем люблю тебя. И я буду делать только то, что заставит тебя еще сильнее меня полюбить. Ты ведь веришь мне?
Она верила… а он продолжал строчить свой дневник: весь период с ноября 1947 по март 1948 года был посвящен только и только ей.
«Ни он, ни она еще не догадывались, какие неприятности ждут их впереди из-за этого злосчастного дневника, однако, являясь летописью жизни одинокой стареющей звезды и мужчины, давно потерявшего из-за нее голову и наконец добившегося воплощения своей мечты, он остается ярким и бесценным для нас документом»; «На протяжении их романа Битон также с завидным упорством записывал каждое ее движение, каждую смену настроения, каждый оттенок интонации. Долгие разговоры воспроизведены почти дословно. И эти строки вряд ли вышли из-под пера потерявшего голову любовника, поскольку наблюдение предполагает некую дистанцию между людьми. Это скорее напоминает труд бытописателя, и благодаря своим дневникам, с их удивительно точными портретами современников, Сесиль несомненно удостоился места в ряду современных историков. Однако с точки зрения Гарбо это было едва ли не предательством».
* * *
Как-то вечером ревнующий и беспокоящийся за их будущее Сесиль проследил за Гарбо и Шлее, когда те направлялись в театр. «Гарбо было трудно с кем-то спутать: она тотчас привлекала взгляды»; но не только волнующая красота терзала сердце фотографа. Сесиль уже успел провести душевные разговоры со вновь возникшей в их жизни Мерседес де Акостой. Та, выступив в роли взволнованной за судьбу великой актрисы, возможно даже ее единственной подруги и защитницы, строила планы, как вернуть Грету Гарбо на большой экран. А заодно – сделать счастливой. «Она чувствует, – уверяла Сесиля Мерседес, – что должна играть ради собственного же счастья – ведь она обладает удивительным источником рвущейся наружу энергии. Но во что же теперь превратилась ее жизнь? Рыскать по антикварным лавкам вдоль Третьей авеню в поисках мебели для апартаментов Шлее и ждать, когда же тот позвонит? И куда это ее приведет? Его жена обладает куда более твердым характером и держит мужа на привязи куда сильнее, чем Грета, еще года два – и он снова вернется к ней, и что тогда будет с Гарбо? Это настолько не дает мне покоя, что я лишилась сна!»
Они, словно заговорщики, пытались решить: возвращаться ли разочарованной Гарбо в Голливуд, остаться под влиянием Шлее в Нью-Йорке или же уехать в Европу…
И пока они думали и гадали, актриса решила предпринять поездку в Калифорнию.
Кто или что расскажет нам лучше, чем дневник возлюбленного Греты? «Мы прошли в другую комнату, и я наблюдал, как ее прекрасное лицо обратилось ко мне, временами она поворачивалась ко мне в профиль… гордо закидывая вверх подбородок и открывая взору благородные очертания шеи. В окна лился солнечный свет, и мне ужасно хотелось оставаться там, пока не станет темно, но получилось лишь еще раз и второпях… Я услышал в комнате какой-то легкий шорох, словно ветром всколыхнуло тисненую бумагу. Оказалось, что это одевается Грета. Я запротестовал, но она сказала, что осталась лишь для того, чтобы я получил хоть каплю удовольствия от ее бедного, измученного тела».
Сесиль всерьез задумал уговорить Грету сыграть еще в одном фильме – «Двуглавый орел», сценарий которого попал ему в руки. После отъезда актрисы в Калифорнию он отправляет ей письмо, в котором есть такие строки: «Он (американский красавчик-актер Алекс Корда – Авт.) сказал, что если ты действительно серьезно намереваешься подписать с ним контракт, то он, не теряя времени, приступит к работе, однако выразил сожаление, что твой агент «вынужден был уехать на Бермуды»… По-моему, самое главное то (и это уже можно утверждать почти наверняка), что ни при каких обстоятельствах тебе не придется играть вместе с Кьероном Муром. Я в шутку готов поклясться, что Алекс до сих пор пытается уверить самого себя и остальных, будто этот ирландский детина способен сыграть на экране чувствительного любовника. Корда ужасно упрям. Кое-кто из моих знакомых, что работает на него в Лондоне, – Кларисса Черчилль – написала мне сегодня утром: «Бедный, бедный Алекс!»… Он дал мне почитать сценарий «Орла». Это пока еще только наброски, и в них пока еще сильно заметно, что это экранизация пьесы, – и все равно там много замечательных сцен! Вот если бы ты могла вдохнуть в них жизнь, чтобы все стало так, как нужно. Романтичная и загадочная, ты привнесешь в картину недостающую ей теплоту и человечность. Я уповаю на это. По-моему, фильм получится замечательный! Я сказал Корде, что ты бы хотела, чтобы сценарием занялась миссис Фиртель, и по его мнению, это нетрудно организовать, и он непременно так и сделает, если это тебя обрадует. Хотя он сам лично считает, что вышеназванная дама не слишком сильна в диалогах. Я ужасно без тебя скучаю…».
(Спустя многие месяцы, когда Грета все же решится наведаться в Англию, Сесиль познакомит ее со своей уилтширской соседкой Клариссой Черчилль, «которая в тот момент колебалась, не зная, выходить ей замуж за Энтони Идена или нет». Родственница великого премьер-министра мгновенно поддалась очарованию Гарбо. «Ну кто, скажите, способен устоять перед чарами Гарбо, особенно если те включены на полную мощность, – вопрошал Сесиль, – а они несомненно были включены ради Клариссы».)
Немногим позже, когда Сесиль две недели марта 1948 года гостил у Греты в солнечной Калифорнии, актриса получила телеграмму. Корда сообщал, что не сможет приступить к съемкам «Двуглавого орла», и предлагал актрисе попробовать свои силы в «Вишневом саде» у Кьюкора. Расстроенная Гарбо заявила любовнику, что Чехов кажется ей слишком скучным.
Время, проведенное любовниками под ярко-голубым небом Беверли-Хиллз, подарило новую сказочную романтику их отношениям. Мало того, что Гарбо сама встретила его на автобусной остановке, она еще и отвезла его к себе домой – «в святая святых». При первой же возможности он запишет:
«Поддавшись нахлынувшей на меня нежности, я заключил ее в объятия и никак не хотел отпускать. Неожиданно мы испуганно посмотрели друг на друга, не веря собственным глазам.
«Неужели тебе хочется прямо сейчас, рано утром?»
Словно в трансе, я поднялся наверх через гостиную по винтовой лестнице в ее бледно-голубую с бледно-серым и цвета бордо спальню. Мы были счастливы в нашем нетерпении, и временами нами обоими овладевали какие-то совершенно необузданные чувства. Мы так долго не видели друг друга. Наше воссоединение было бурным и страстным, а закончилось оно полным умиротворением, что пошло на пользу нам обоим. Мы спустились вниз как нежные друзья… В этот день я вступил во врата Рая».
Когда Сесиль Битон вернулся в Англию, он ликовал: если осенью 1947-го он плыл за океан, одержимый несбыточными надеждами на любовь с Гретой, то весной 1948-го он уже чувствовал себя победителем, покорителем «величайшей звезды и наиболее загадочной фигуры ХХ столетия».
Глава 16
Муза общего пользования, или побег из Голливуда
Мы помним, что Грета Гарбо, дважды потерпев неудачу с фильмами (комедия «Ниночка» 1939 г. и «Двуликая женщина» 1941 г.), решила покинуть кино. Однако надежды ее друзей, публики и работодателей рассыпались окончательно не сразу. Прослышав, что все надеются, что Гарбо согласится сняться в картине «Жорж Санд», Сесиль прочел сценарий, сделанный Залькой Фиртель. Однако его впечатления говорят о полном разочаровании: «Весьма сожалею, но вынужден заявить, что, по-моему, он безнадежен. В нем не чувствуется никакой реальности, действующие лица безжизненны, а сюжет напрочь отсутствует. Боюсь, что это безнадежное дело. Лично я сильно сомневаюсь, что в него еще можно вдохнуть жизнь. Какая жалость! Как бы мне хотелось, чтобы кто-нибудь сочинил настоящую историю!»
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
