— Ну хватит… — выдохнула она. — Иначе я не попаду ни на какую конференцию. Пока, Царевич! — она помахала рукой. — Вернусь после обеда!
— Подожди! — Хантер, вылупив глаза, демонстративно схватился за бок. — Что-то у меня тут…
— Что, что такое? — кинулась девушка. — Больно?
— Контрольный поцелуй! — потребовал старший лейтенант, притягивая ее к себе.
— Симулянт! — вырвалась Афродита. — Я тебя завтра же выпишу! Контрольный поцелуй… Что еще за новости?
Завтрак в то утро показался ему просто замечательным. Потом ненадолго заглянули Седой, начмед с замполитом и, на всякий случай, Афродита. Все они выглядели донельзя озабоченными. Санитарки сменили у старшего лейтенанта постельное белье, выдали свежую пижаму и навели окончательный блеск в палате.
Включив телевизор, Хантер уставился на экран. Академик медицины Федор Углов с пафосом вещал об ужасах алкоголизма и табакокурения, то и дело ставя себя в пример: мол, он уже не первый десяток лет живет без этого зла и замечательно себя чувствует. Старший лейтенант спохватился — мать честная, да ведь он же не курил… дай бог памяти… с того момента, как его допрашивал старший следователь военной прокуратуры… И странное дело — ведь с тех пор он ни разу даже не вспомнил о куреве, хотя до того мог выкурить за ночь две-три пачки.
— Чудеса какие-то! — пробормотал он. — Оказывается, и в контузии есть кое-что положительное. Может, еще раз контузит — и от спиртного охоту отшибет? А в третий что? — Хантер хмыкнул. — Прости-прощай, девочки?
После обеда дежурная медсестра, девица дородная и неприветливая, сделала ему укол и поставила капельницу. Поэтому поневоле пришлось смотреть «замечательную» телепередачу «Прожектор перестройки» («Прожектор перестрелки» — так скептически именовал сей официоз Сашкин дед из Полтавы) с иглой в руке: прикованный к штативу с бутылкой, встать и переключиться с этой гадости на другой канал он никак не мог.
— А вот это по-нашему! — В палату шумно ввалилась целая толпа в белых халатах, накинутых поверх генеральских и полковничьих звезд, а речь держал какой-то генерал, одновременно окидывая взглядом палату и раненого младшего офицера под капельницей. — «Прожектор перестройки» — это чрезвычайно полезная и познавательная передача!
— Здесь у нас старший лейтенант Петренко, — высунулся из-за широкой генеральской спины замполит Воротынцев. — Тяжелая контузия, ушибы головного мозга и позвоночника, порвано сухожилие…
— Не лезь поперед батьки в пекло! — осадил его генерал. — Ты кто — лечащий врач? Надо будет, я и сам расспрошу подполковника Седого или замечательную нашу Галину Сергеевну, и они мне всю подноготную об этом самом Спящем царевиче выложат.
«Судя по всему, этому вальяжному генералу уже доводилось бывать в отделении травматологии, — мелькнуло в голове у Хантера. — И не только в качестве проверяющего».
При упоминании о «Спящем царевиче» свита генерала, словно по команде, деликатно заржала. Седой выглядел совершенно трезвым, строгим и как никогда напряженным. И Афродита не засмеялась: вместо этого она прошла через всю палату к телевизору и убрала звук.
— Заместитель начальника политуправления округа генерал-майор Артуров, — представился генерал в халате, усаживаясь на своевременно подставленный Воротынцевым стул. — Ты, Александр Николаевич, между прочим, лежишь как раз на моем месте, — подтвердил он Сашкину догадку. — Подполковник Седой, наш волшебник, вместе с Галиной Сергеевной буквально возродили меня здесь после одного недоброй памяти дорожно-транспортного происшествия.
— Не удивительно! — согласился Хантер. — Люди здесь чудесные!
— Этого не отнимешь, — кивнул генерал. — Но мы к тебе, старший лейтенант, по другому поводу. Собирался к тебе заглянуть сам член военного совета округа, генерал-лейтенант Полетаев, но его и командующего округом сегодня срочно вызвал министр обороны, поэтому оба они уже на пути в Белокаменную. Тем не менее своего намерения навестить в ближайшее время старшего лейтенанта Петренко ЧВС не отменял и сделает это в ближайшее время.
Эта генеральская тирада, понял болящий, адресована не ему, а госпитальному начальству — мол, не трогайте старшего лейтенанта.
— Ну, как твои дела, сынок? — осведомился Артуров, придав своему голосу отцовские интонации. — Жалобы, личные пожелания имеются? Не обижают тебя здесь? А качество медицинского обслуживания? Устраивает или нет?
— Жалоб не имеется, товарищ генерал-майор! — отрапортовал Хантер. — Медицинское обслуживание на высшем уровне, кормят как на убой, обижать пока никто не отваживался! — Он улыбнулся, вспомнив Прошкина с его картонной папкой с тесемками и местного доктора Фрейда с его кожаной папкой.
Жаловаться на этих неудачных творений Создателя он считал бессмысленным — таких полным-полно везде, и этому роду перевода не предвидится.
— Что касается личных пожеланий — оно у меня одно. — Хантер потянулся и слегка повернул регулятор на прозрачной трубке. Капли зачастили. — Хочу поскорее вернуться в свою часть и встать в строй. Других пожеланий не имею!
— Вот, товарищи офицеры! — Артуров многозначительно поднял указательный палец. — А у нас кадровики жалуются — некого направлять в состав Ограниченного контингента наших войск в Афганистане: один болен, у другого двое несовершеннолетних детей, третий рапорт на увольнение подал — до того боится в зоне боевых действий оказаться! Молодчина, Петренко! — Генерал энергично пожал левую, свободную от капельницы руку старлея. — Все бы так!
— Но есть у меня одна просьба, не личного плана. — Хантер сделал паузу, ожидая, пока генеральская свита перестанет обсуждать, каков же молодец этот Петренко. — Здесь, в травматологии, находится на излечении десантник моей роты, радиотелефонист рядовой Евгений Кулик. В «крайнем» нашем бою, когда попали в засаду, взрывом фугаса ему оторвало левый голеностоп. Парень совсем было пал духом, но мне удалось побеседовать с ним по душам и, похоже, кое в чем убедить. Суть моей просьбы вот в чем. Парень хотел бы поступить на радиотехнический факультет здесь, в Куйбышеве…
— Не продолжайте, Александр Николаевич! — остановил его генерал. — Прошу прощения, что перебил вас, но Галина Сергеевна, — он кивнул на Афродиту, которая тут же зарделась, словно яблоко-цыганка, — в своем сегодняшнем превосходном выступлении на конференции рассказала нам обо всем: о вас, о рядовом Кулике, о вашем неравном бое с душманами. Нам даже пришлось нарушить регламент — ее выступление длилось девятнадцать минут вместо семи, а женщины, присутствовавшие в зале, испортили слезами всю свою косметику… — Генерал вполголоса засмеялся. — Словом, член военного совета округа уже отдал распоряжение своему помощнику по комсомольской работе майору Одинцову, — по мановению руки Артурова от свиты отделился прилизанный худощавый блондин в белом халате, — заняться проблемами рядового Кулика.
— Мы уже связались с горкомом и обкомом комсомола, и нам обещали, что рядового Кулика возьмут на контроль, — объявил тот.
— Где ты, майор, этой канцелярщины нахватался? — перебил Одинцова генерал. — «Возьмут на контроль», «связались»… Через три месяца доложишь мне лично, как обстоят дела с парнем. И желательно, чтобы к этому времени он уже был студентом и проживал на первом этаже в самом комфортабельном общежитии, в окружении самых красивых самарских девчат. Правильно, Галина? — обернулся он к Афродите.
