— Ненавижу все это, — прошипела Остролистая, пятясь от края утеса. — У меня вся шкура промокла и стала липкой, будто грязная. — Она повернула голову и лизнула шерсть на плече. — Фу, пакость!
У Львиносвета тоже вся шерсть склеилась, а в носу щекотало от незнакомого резкого запаха.
«Нет, это место не для котов»!
Взмахнув хвостом, Ежевика перепрыгнул на скалистую террасу и скрылся за краем утеса.
— Куда он делся? — изумленно пролепетал Березовик.
Всмотревшись, Львиносвет разглядел во тьме на дне утеса горящие глаза глашатая.
— Сюда! — крикнул снизу Ежевика.
Патрульные нехотя последовали за ним и, перепрыгнув через зазубренные скалы, очутились в тесной пещерке с невысоким сводом. Львиносвет с любопытством повертел головой, оглядывая светлые песчаные стены и сложенный из громадных гладких камней пол. Высоко над его головой из отверстия в своде струился прозрачный солнечный свет.
— Ты оттуда упал? — спросил он Ежевику.
Тот кивнул.
— В тот раз тут было полно воды, и я чуть не утонул. Твоя мать спасла меня.
Львиносвета обдало холодом, словно он сам с головой ухнул в ледяную воду.
«Она мне не мать!» — он хотел выкрикнуть это вслух, но в последний момент удержался. Если Ежевика до сих пор не знал правды, сейчас было не время и не место открывать ему глаза.
Остролистая не слышала их разговора. С любопытством покружив по пещере, она подошла к месту, где каменный пол сменялся песком и плавно уходил вверх. Проход был плотно завален ветками.
— Кто все это сделал? — крикнула она.
— Это берлога Полночи, — пояснил Ежевика.
Только тогда Львиносвет впервые почувствовал барсучий запах, отчетливо пробивавшийся сквозь резкий аромат воды. В тот же миг шерсть у него встала дыбом, но он заставил себя успокоиться. Во-первых, запах был старый, а во-вторых, Ежевика говорил, что Полночь хорошо относится к котам.
— Она выйдет к нам? — нервно спросила Орешница.
— Надеюсь! — воскликнула Остролистая. — Воробей рассказывал нам о ней. Она очень много знает!
Зеленые глаза сестры возбужденно сверкали в сумраке пещеры.
«Чего она так всполошилась? Неужели думает, что Полночь знает, кто наши настоящие родители?»
— Полночи здесь нет, — разочарованно вздохнул Ежевика. — Запах старый, а значит, ждать ее нет смысла. Наверное, она ушла несколько дней тому назад. Придется возвращаться с пустыми лапами.
Выйдя из пещеры, коты увидели, что вода поднялась еще выше. Одна особенно высокая волна папрыгнула на скалы и облизала гальку; Львиносвет едва успел отскочить, когда вода забурлила у него под лапами и с шипением уползла обратно.
— Назад, в овраг. Быстро! — скомандовал Ежевика, отводя патрульных на скалы. Львиносвет едва устоял на лапах, когда очередная волна, нахлынув, вымочила ему живот, и с большим трудом взобрался на крутой склон оврага, где уже стояли Ежевика и Орешница. Остролистая влезла следом, ее черная шерсть промокла насквозь и облепила тело.
— Отвратительное место! — прошипела она, отряхиваясь. — Должно быть, эта ваша Полночь полоумная, раз поселилась здесь!
Оглушительный крик прервал ее жалобы. Березовик как раз пытался влезть на склон, когда огромная волна накрыла его с головой. Остролистая протянула ему лапу, но следующая волна отшвырнула вопящего Березовика еще дальше. Львиносвет еще успел заметить в пенящейся воде лихорадочно машущие лапы и широко разинутую пасть, но тут голова кота скрылась под водой.
— Он утонет! — завизжала Остролистая.
В то же миг какая-то темная тень промелькнула над головой Львиносвета — это Ежевика прыгнул в воду и поплыл к тому месту, где только что виднелась голова Березовика. Бурый, балансировавший на нескольких камнях, не раздумывая, кинулся следом за глашатаем.
Львиносвет напружинил мышцы, приготовившись прыгнуть за ними, но Остролистая преградила ему дорогу.
— Не пущу! — прохрипела она. — Хочешь, чтобы вы все погибли?
— Но мы должны что-то сделать! — в отчаянии закричал Львиносвет.
Оглядевшись по сторонам, он увидел корявый куст, росший между скал над их головами.
— Орешница! — позвал Львиносвет. — Ты не могла бы отломить ветку у этого куста?
Молодая воительница, оцепенев, смотрела в серую воду, где барахтались ее товарищи. Казалось, она не сразу поняла, чего хочет от нее Львиносвет, но потом кивнула и потянула за нижнюю ветку.
Львиносвет вскарабкался наверх, чтобы помочь ей.
К счастью, куст оказался сухим, поэтому им без особого труда удалось отломить ветку и оттащить ее в овраг, к самому краю воды. Львиносвет даже цщрожал от облегчения, когда увидел в волнах мокрую голову Березовика. Ежевика крепко держал его зубами за загривок, а Бурый плыл сбоку и пытался отбуксировать утопавшего к скалам.
Бросив ветку на дно оврага, Львиносвет сунул ее одним концом в воду и поманил хвостом сестру.
— Хватайся за другой конец, — приказал он. — Держись зубами и когтями, и ни за что не выпускай!
Остролистая повиновалась. Львиносвет и Орешница уселись рядом с ней и тоже схватились за палку, пытаясь удержать ее на прыгающих волнах. Вскоре они были мокрыми до костей, а пенная вода с шипением кипела под их лапами.
«Долго мы так не продержимся. Нас всех унесет в воду, вот и все».
Сощурив глаза, Львиносвет всмотрелся в бурную воду, и увидел троих своих товарищей, которых относило волной к берегу. Короткий зимний день догорал, и солнце уже опускалось за край алеющей воды, так что казалось, будто трое котов барахтаются в море свежепролитой крови.
Волны несли котов к берегу! Бурый первый очутился рядом и уцепился лапой за конец палки.
— Хватайся! — закричал он Березовику
Но молодой воин, казалось, был парализован ужасом. Глаза его были пусты, но когда Ежевика отпустил его загривок, он тут же ухватился за палку и пополз к берегу, лихорадочно перебирая лапами. Вскоре он уже без сил рухнул на каменистое дно оврага. Отпустив палку, Львиносвет бросился к Березовику, схватил его зубами за шкирку и отволок обмякшее тело подальше от края моря.
Целые ручьи стекали с шерсти Березовика, а потом его вырвало целым фонтаном воды.
Бурый тоже выбрался на берег и отряхнул шерсть.
— Ежевика! — закричал он, не сводя глаз с бушующей воды. — Ты где?
Львиносвет похолодел от ужаса. Волны одна за другой накатывали на берег, но среди них больше не было видно глашатая!
«Этого не может быть. Он не мог утонуть. Он не мог, не мог... Как же мы все будем без него?»
Внезапно он заметил темную голову глашатая в нескольких лисьих хвостах от конца ветки. Ежевика пытался подплыть к ней, но его сносило в сторону, и Львиносвет ясно видел, как тают силы глашатая.
