– Закрой рот или я его сам заткну! Ты не смеешь так говорить про дядю! Я решил так: ты занимаешься табачными складами и отчитываешься передо мной, он ведает вложениями в Нэшвилле и тоже отчитыватся передо мной. Это честно. А если его это раздражает, значит, ему нужен поводок для того, чтобы он вел себя честно.
– А Престон?
– Тебе известна его роль.
– Так пошли в Нэшвилл его, а не меня, – с жаром предложил Колли. – Пусть и он покрутится. Работа простая.
Старик молча смерил его взглядом.
– А почему бы и нет? Вот тогда-то мы и увидим его папочку во всей красе.
– Не будь кретином, – рявкнул Альберт. – Престон сейчас там, где я хочу. У него, как и у тебя, свои задачи. Мы действуем с одного конца, они – с другого. Джеймс – это парадный подъезд: он работает головой, а ты горбом. Ты, Колли, крепкий парень, у тебя достаточно сил.
Колли засунул руки в карманы, подошел к краю мощеной площадки и взглянул в сторону гаража, откуда только что выехал его дядя, но ничего не разглядел во мраке.
– Престон хорош собой и одевается как кукла, так что и он годится для парадного представительства.
– А я это в нем всегда ценил. Он привлекателен, элегантен, у него хорошо подвешен язык. Думаю, один человек из тысячи способен изъясняться так убедительно, как Престон. Люди готовы проглотить все, что он скажет. У нас с тобой этот номер не прошел бы. Мы грубой деревенской закваски. А ведь Ролинсы – из тех шахтеров, что всю жизнь вкалывали на угольных копях в Западной Виргинии и мерли как мухи. И тем не менее Престон Ролинс в один прекрасный день может стать хоть губернатором. Я-то не доживу, а вот ты еще увидишь, что я прав. – Альберт пристукнул ребром ладони по подлокотнику кресла. – И я об этом узнаю, буду я гореть в аду или распевать вместе с ангелами на небесах.
– Так отправь его домой. Там ему самое место, – процедил Колли сквозь зубы.
Ему давно надоели самонадеянные разглагольствования старика.
Наступило молчание. Колли подошел к деду и встал около кресла. Альберт напряженно смотрел на него.
– Так во что он вляпался? – спросил он наконец. – Я знал, что при Джеймсе ты прямо не скажешь. А со мной изволь быть откровенным.
– Пока ничего не случилось.
Разве мог он рассказать деду, в какую ярость пришел накануне, когда увидел Престона в «Магнолии»? Какое, черт побери, право имеет Престон таскаться туда и глазеть на Лейни Торн?
А такой человек, как Престон, мог явиться в старую гостиницу только с одной целью.
Этот треклятый кузен пусть лучше держится подальше от молодой хозяйки «Магнолии»… как и сам Колли.
– Что значит – пока?
Колли ответил уклончиво:
– Просто у меня предчувствие. Я не видел его с какой-то конкретной девушкой, но я его знаю. Какая-то девушка есть. Это же Престон!
Альберт уже сунул в рот новую сигарету и хотел было чиркнуть спичкой, но при словах Колли вынул сигарету изо рта и рассмеялся.
– Как же это ты его до сих пор не застукал? Неужели он умнее, чем я думал?
– Проблема в том, – очень серьезно ответил Колли, – что если эта девушка местная, то она скорее всего не сможет раскусить Престона и его приятелей. Скорее всего она верит всему, что он говорит, как Святому писанию, как та, в Атланте. Если с этой случится что-нибудь подобное, то…
– Понял тебя. Значит, последи за ним повнимательней.
– А если я кого-то обнаружу? – наседал на старика Колли. – С ним разговаривать бесполезно. Запреты для него – все равно что красная тряпка для быка.
Альберт задумчиво посмотрел на смуглое лицо внука.
– Не представляю его себе с такой девицей. По-моему, это больше в твоем духе, а?
Поняв намек, Колли расправил плечи и резко отвернулся от старика. А тот продолжал как ни в чем не бывало:
– Колли, если он окажется настолько туп, что опять впутается в какую-нибудь историю, на этот раз мы пойдем прямо к девушке. Если ее поведение может причинить нам неприятности, придется что-то придумать. Купить ее, если надо. Не волнуйся, Колли. Это в наших силах.
– В твоих, – поправил его Колли. – Что касается меня, мне обрыдло присматривать за ним. Я – бык в ярме, а он – вольная пташка, гуляет где хочет. Я вкалываю, а он наслаждается жизнью.
Широкими шагами Колли направился к дому, но услышал за спиной голос Альберта:
– Тебе известно, для чего ты здесь.
Эти слова, как кнутом, хлестнули его, и он остановился, но не обернулся.
– Когда я вытащил тебя из твоего сарая, я все тебе объяснил. – Старик отчетливо выговаривал каждое слово. – Один из вас должен быть на виду, второй – в тени. Престону на роду написано сидеть на троне. Только он может привести нас к могуществу. Джеймс прав, ни меня, ни тебя не приглашают на званые обеды. Понятно, в Кентукки ты живешь по-другому, ведь там не знают о твоем прошлом. А я… Да будь я проклят, если двинусь отсюда куда-нибудь. А иногда необходимо иметь кое-где своего человека. Вот для чего нужен твой кузен.
– Пусть он хоть на миллионе тронов восседает, – злобно бросил Колли, поворачиваясь к деду, – меня от него тошнит.
– Судя по всему, у него к тебе такие же чувства. Тем не менее твоя роль заключается в том, чтобы быть ему опорой, когда он будет идти наверх. Ты должен пахать; кому-то нужно этим заниматься. Без этого семья не может существовать. Необходимы корни. На этой земле я начал свое дело, эта земля и сейчас позволяет нам прочно стоять на ногах. Тебе предназначено ее возделывать. Именно поэтому я не мог позволить тебе пустить корни у Хардинга в Дэнвилле. Наша земля – здесь. Здесь наша судьба. Восемь лет назад я рассказал тебе обо всем, и ты умолял меня позволить тебе остаться. Так оставайся. Ты поклялся, что останешься.
– Мне было шестнадцать лет, и я был до смерти напуган, – нерешительно возразил Колли.
– Ты соображал, что делаешь. Я это видел по твоим глазам. Слово превыше всего, – веско изрек Альберт. – Даже если ты даешь его из-за глупой прихоти, например, из-за женщины, а у тебя так это и было, ты мечтал только о том, чтобы быть поближе к дочери Торна. Чуть себя не погубил из-за нее.
Долго Колли молча смотрел на деда, потом повернулся и пошел в дом.
Альберт сказал правду. И все-таки тихий внутренний голос, тот самый, что постоянно разговаривал с Колли с того дня, как он стал жить у старика, подсказывал ему, что можно и нужно посмотреть на все события и с другой стороны.
В его жизни должна была быть какая-то любовь.
Едва ли Альберт когда-либо любил его. Старик пользовался им при необходимости, а взамен позволял ему жить на своей земле.
Едва ли и мать любила его; иначе с чего бы она поручила его, еще младенца, Альберту и исчезла с горизонта?
