– Не-е-ет! – заверещала Роксана.
Я испуганно отдернула руку. Неужели совершила непростительную бестактность? Наверное, трогать чужие книги категорически запрещено.
– Они не настоящие!
– Как не настоящие?
– Это же, как их называют… муляжи! Наш декоратор видел такую библиотеку в Лондоне, но везти все эти книги самолетом слишком дорого, поэтому ограничились корешками.
Мы испуганно молчали.
– Все в порядке, – заверила хозяйка, прижав руки к пышной груди. – Ничего страшного не случилось. Пойдемте, покажу вам остальные комнаты.
Экскурсия по дому заняла целый час. Судя по всему, гостям обычно показывают библиотеку, гостиную и большой холл. Социальный статус Мидлбери обязывает их время от времени устраивать приемы самого высокого уровня, поэтому рядом с холлом оборудовали небольшой буфет специально для таких случаев. Кажется, в буфет Роксана никогда не заходит. Конечно, у нее целый штат помощников и личный секретарь – о фуршетах есть кому позаботиться.
– Портьеры в гостиной – просто прелесть! – похвалила Кэтрин.
– Что? – на секунду смутилась хозяйка. – Ах, занавески? Джад – настоящий гений, правда?
– Джад? – переспросил Патрик.
– Ну, ты должен знать Джада! – проговорила она, абсолютно уверенная, что все геи друг друга знают. – Джад Майклс, хотя на самом деле его зовут Майкл Вассерман.
– Никогда о нем не слышал, – холодно ответил Патрик.
– Не беда, завтра на вечеринке познакомитесь!
Нас провели в так называемое «семейное крыло» шато Мидлбери. Еще одна гостиная и библиотека, похоже, на сей раз с настоящими книгами, но проверить я не решилась. Книжные полки и украшенные мозаикой столы казались музейными реликвиями. А вот и фотографии! На одной Эдгар Мидлбери пожимает руку Рональду Рейгану, на другой танцует с Барброй Стрейзанд. Интересно, Мидлбери – республиканцы, демократы или вообще вне политики? Больше всего мне понравился снимок Эдди Мерфи, держащего за руки Нору и Никки Мидлбери.
Семейная гостиная напоминала пещеру.
– Вот, посмотрите – сокровище Эдгара! – Роксана показала на старинный комод из красного дерева. – Купил его в двадцать лет, чтобы было куда складывать форму для бокса, представляете?
Мы дружно закачали головами: нет, не представляем!
Вслед за миссис Мидлбери мы поднялись по устланной бежевой ковровой дорожкой лестнице. Впечатление такое, будто идешь по свежевыпавшему снегу. Хозяйка щебетала и щебетала, а я делала вид, что слушаю, хотя мысленно перенеслась в Нью-Хэмпшир. Жаль, нет скрытой камеры! Поделилась бы впечатлениями с Дорин. Накануне я звонила ей, чтобы сказать, что на уик-энд уезжаю на загородную виллу одной из клиенток.
– Что еще за Роксана? – спросила Дорин.
Мама никогда не читает светскую хронику, жизнь Википими интересует ее гораздо больше.
– Мидлбери, Роксана Мидлбери, – объясняла я. – Ее семья одна из самых уважаемых в Нью-Йорке.
– Хм-м-м… А зачем она вас пригласила?
– Как зачем? Ей нравится, как мы работаем!
– Ну ладно, – недовольно проговорила Дорин. – В понедельник расскажешь подробнее!
На лестничной площадке большие напольные часы. Золотые филигранные стрелки показывают пятнадцать минут шестого. У Дорин, наверное, последняя клиентка: старая миссис Эпплби или Джейн Кларк, которая делает укладку каждую пятницу. Неожиданно я почувствовала себя страшно одинокой. В этом огромном шато воздух слишком чистый, кондиционированный, фильтрованный, да и вообще за лоском и глянцем домашнего тепла не чувствуется.
Осмотрев спальни (балдахины и хрустящее белье с семейным гербом Мидлбери), детские (на стенах фрески с домашними животными, настоящий амбар с плюшевой коровой в натуральную величину), ванную с двумя биде, мы прошли комнаты для гостей, которые на памяти Роксаны еще ни разу не использовались, и оказались на лужайке. Трава такая шелковистая, что кажется искусственной! Роксанины каблучки оставляют на ней похожие на лунки вмятины.
Интересно, этот роскошный бронзовый загар приобретен естественным путем? Если да, то Роксана явно не боится преждевременного старения кожи, а если нет, нужно срочно узнать, каким автозагаром она пользуется.
– В шесть придет массажистка, – объявила хозяйка, – если есть желание, после меня она разомнет вас.
Открыв тяжелую стеклянную дверь дома, вернее, особняка для гостей, Роксана провела нас в огромный спортивный зал, оборудованный по последнему слову техники.
– Подарок Эдгара! – гордо объявила она, затем нажала на какую-то кнопку, и зал наполнила ритмичная музыка. – А вот самое интересное! – Роксана подвела нас к двери из матового стекла.
Пятидесятиметровый бассейн! Даже видавшая виды Кэтрин онемела от удивления.
– Захотите поплавать – добро пожаловать! – проговорила миссис Мидлбери. От влаги распрямленные утюжком волосы стали волнистыми. – Надеюсь, вы захватили купальники и плавки, если нет, все необходимое есть в раздевалке.
Ну как после этого не любить Роксану? Она, как ребенок, попавший в бесплатную кондитерскую, готова делиться сладостями со всеми. На душе полегчало, даже гнетущее чувство одиночества отступило.
– Кстати, чуть не забыла, – проговорила наша благодетельница. – Может, приведете в порядок мои волосы? – Роксана улыбнулась, продемонстрировав белоснежную улыбку. – Например, завтра часов в одиннадцать?
– Конечно! – почти хором ответили Патрик и Кэтрин. Похоже, они знали, что подобная просьба-приказ последует.
– Ну а ты, Джорджия? Всего пару золотистых прядей, ладно?
– Да, конечно! – сладко улыбнулась я.
– Твой суперсостав в нейлоновом рюкзаке? – лукаво подмигнула Роксана.
Я закивала, надеясь, что на лице не отражается страх, ледяными щупальцами сковавший сердце.
Второй этаж дома для гостей походил на четырехзвездочный отель. Я, конечно, в таких не бывала, но в рекламных проспектах видела. Три спальни с ванными обставлены совершенно одинаково, лишь цветовая гамма разная. На двери каждой из комнат табличка: «Розовая», «Сиреневая» и «Малиновая».
Патрик занял Сиреневую, Кэтрин – Розовую, а мне осталась Малиновая. Закрыв дверь, я села на малиновое покрывало и апатично уставилась на малиновые занавески. На балдахине малиновая бахрома. Кажется, я попала в бордель или в тонкий кишечник какого-то великана. Надо же, закрываю глаза, а малиновый цвет не исчезает… Неужели с ума схожу?
Постучавшись, ко мне зашла Кэтрин.
– Слушай, может, поменяемся? – предложила она, но тут же закачала головой: – Пожалуй, не стоит.
– Да уж!
Она присела на малиновую кровать.
